Левиафан
Шрифт:
Затем человек отвел назад левую ногу. Вторая стрела зажалась между пальцами, ринулась вперед, и древко задрожала в нескольких дюймах над красным центром в треугольнике с номером 15.
— Quindici! — воскликнул трактирщик.
Победители снова заголосили, а проигравшие горестно заблеяли.
Правая нога мужчины снова отвелась назад под невероятным углом, под которым должен был хрустнуть сустав. Ступня оказалась далеко за головой. Третья стрела была готова к полету.
Мэтью отчетливо видел очертания локтей мужчины, упиравшихся в стол, сквозь складки его плаща. Но он совершенно
Глава одиннадцатая
Последний раз Мэтью испытывал подобный трепет, когда гигантский осьминог профессора Фэлла схватил отрубленную голову Джонатана Джентри во время его приключения на Острове Маятника[31]. Он не позволял себе отвлечься или даже моргнуть, не желая пропустить и мгновения удивительного представления безрукого лучника.
Стрелы выпускала то правая, то левая нога, зажимая стрелу между пальцев и с силой запуская ее в один из пронумерованных треугольников на доске. Мэтью никогда не видел ничего подобного. Каждая вонзенная в цель стрела сопровождалась хором торжествующих победных криков и вздохами отчаяния проигравших.
Мэтью предположил, что в этой игре можно было делать ставки на то, в какой треугольник попадет стрела, и на то, какой ногой она будет пущена. Выбор, по-видимому, полностью зависел от лучника, поскольку он не обязательно переступал с ноги на ногу во время представления. Была ли возможность сжульничать в этой игре? Пусть этот интереснейший человек и не видел книгу ставок, кто-то мог сообщить ему, куда и какой ногой нужно попасть. Так или иначе, это было замечательное представление, демонстрирующее мастерство и контроль над телом. Даже несмотря на отчаяние в криках проигравших, Мэтью подумал, что в таком деле пара монет не имеет значения: это было хорошее развлечение, и всем оно нравилось гораздо больше, чем местный эль.
Стрелок выпустил девять стрел в разные треугольники, а хозяин таверны выкрикивал номера. Десятая стрела, тщательно нацеленная левой ногой, попала прямо в красный центр, и Мэтью испугался, что от улюлюканий на головы завсегдатаев попросту обрушится крыша. Казалось, на этом игра была окончена.
Двое мужчин, которые помогали лучнику взобраться на стол, теперь помогли ему слезть и надели на него сапоги. В это же время еще одна фигура, которую Мэтью сначала не заметил в суматохе, — в плаще песочного цвета с белыми волосами до плеч и длинной седой бородой, — встала со стула в затененном углу, подошла и поправила плащ лучника на плечах. Ее движения были весьма… поддерживающими. Мэтью заметил, что у этого человека на левом глазу была черная повязка.
Тем временем трактирщик принялся сверяться со списком ставок и опускать руку в горшок, пока рядом толпились победители. Мэтью заметил, как Хадсон и Профессор Фэлл протискиваются ближе к барной стойке. Там уже стояли капитан Андрадо и солдаты, и тогда…
Бах!
Раздался звук, похожий на выстрел, и веселье мгновенно стихло. Мэтью обернулся, потому что звук донесся откуда-то сзади, и увидел Камиллу, стоявшую рядом с одним из столов. Она повторила звук, так сильно ударив кружкой по столу, что та едва не раскололась пополам. Когда все внимание было приковано к ней, она отставила
— Мы ищем человека по имени Бразио Валериани, — объявила она, оглядев толпу слева направо и остановив взгляд в центре. — Нам известно, что он работает на винограднике. Возможно, на этом. Почему мы его ищем — не ваше дело, но я скажу вам, что это очень важно. Если он где-то здесь, то должен знать, что мы не желаем ему зла. У нас к нему дело неотложной важности, о котором он, должно быть, уже догадался. У меня есть золотая монета для каждого, кто знает Бразио Валериани и скажет, как его найти. Или же я отдам две золотые монеты ему самому, если он выйдет вперед прямо сейчас.
Никто не пошевелился и не заговорил.
— Ну? — подтолкнула Камилла. — Никому не нужно золото?
Тишина затягивалась. Внезапно ее нарушил голос:
— Io sono l’uomo!
Сердце Мэтью пропустило удар, потому что он понял, что это значило: «Я — тот человек».
Сквозь толпу, пошатываясь, пробирался настоящий чернобородый зверь. Он остановился рядом с Камиллой и покачнулся. Нахмурившись, он отвратительно рыгнул и, моргая, словно блеск золота резал его затуманенные элем глаза, спросил ее:
— Как, ты сказала, меня там зовут?
Это вызвало новый взрыв смеха, от которого чуть не обрушилась крыша.
— Рокко! — крикнул хозяин таверны, оскалив кривые зубы. — Не порти воздух вокруг этой прекрасной леди! — Он обратился к Камилле: — Он не в себе, синьорина, и, к сожалению, он мой шурин. — Затем он упер руки в боки и обратился к толпе. — Кто-нибудь из вас знает это имя? Если знаете, говорите и забирайте свое золото! Оно пригодится, когда вы проиграете его в следующий раз!
Собравшиеся не ответили.
Камилла посмотрела на Мэтью и покачала головой, после чего вернула монеты в свой кошель. Мэтью оглядел собравшихся и подумал, что Бразио Валериани и вправду может быть среди них. Но как его определить, если он не хочет, чтобы его нашли?
Жители деревни тем временем вернулись к выпивке и веселью.
Хадсон и Профессор Фэлл подошли к Мэтью и Камилле, капитан Андрадо сделал последний глоток эля, а затем он и остальные четверо — один из них был немного навеселе, и его поддерживал другой, — присоединились к ним. Пора было уходить. Нужно было разбить лагерь на ночь, распрячь лошадей и найти место для сна, чтобы рано утром отправиться в путь.
На пути к двери Камиллу внезапно остановила фигура, стоявшая перед ней. Мэтью чуть не врезался в спину охотницы на ведьм. Перед ней стоял безрукий лучник. Бородатое лицо мужчины было покрыто глубокими морщинами, а светло-карие глаза утопали в синяках. Он открыл рот, чтобы заговорить, но из него вырвался лишь сдавленный звук.
Рука опустилась на плечо мужчины. Его седобородый и седовласый спутник что-то тихо сказал мужчине, который продолжал смотреть на Камиллу и хрипеть. Его спутник оказался пожилым джентльменом, которому было за шестьдесят, и он тоже был изувечен. Его правый глаз был темно-синим, но левый был закрыт черной кожаной повязкой с выжженным на ней контуром христианского креста. Неровный шрам пересекал кожу на два дюйма ниже повязки и доходил почти до линии роста волос.