Лейтенант империи. Часть вторая
Шрифт:
Блок временного содержания находился в подвале. В полном молчании, никого не встретив, минут за пять мы прошли первый этаж. Спустились по лестнице и застряли у нужного нам поворота на целых полчаса.
— Герасимов, — раздался из соседнего коридора знакомый, властный голос, — ты так и не одумался?
— Господин секунд-майор, я выполняю свою работу, — обернулся капитан.
Он жёстко зафиксировал меня, чтобы я не поворачивался, потому видеть собеседника я не мог. Хотя, что там видеть? Пусть и не
— Твоя работа негодяев ловить, а не героев притеснять, — голос Лыскова приблизился и он встал перед нами так, что я его увидел.
Грива светлых, пышных волос ниспадала на его плечи. Серые, стальные глаза на его волевом, честном лице, сверкали гневом.
Он ни капли не изменился с момента нашей прошлой встречи на Тау Метам. С той встречи, когда я докладывал ему и Писареву о гибели капитан-лейтенанта Гусева.
— Ростислав Драгомирович, — его взгляд потеплел, когда он посмотрел на меня, — ни о чём не переживай, я разберусь с этой жуткой, вопиющей ошибкой, и накажу, — он зло сверкнул глазами на Герасимова, — виновного в ней.
— Благодарю, Лев Юрьевич, — улыбнулся я и развёл в стороны руками, — но не переживайте, господин капитан относится ко мне с пониманием, даже в наручники не заковал.
— Да? — Взгляд секунд-майора снова метнулся с Герасимова старшего на меня, а потом обратно, — Но он ведёт тебя в камеру, а это не допустимо. Капитан, мальчик герой Тау Метам, профессионал высшей пробы, он самостоятельно расследовал смерть нашего коллеги.
— Поэтому я обхожусь с ним достойно, — бросил Герасимов зло, — и сидеть он будет в одиночке, а вы мне мешаете.
— Капитан….
— Двадцать лет уже капитан, — Герасимов подтолкнул меня вперёд, и мы шагнули за поворот к блоку временного содержания, — не нравится мой тон, подавайте жалобу, только не мешайте работать. Задрали уже одно и то же вещать. Герой, профессионал, — ворчал он на ходу.
Что ответил Лысков, я не расслышал. Секунд-майор остался перед лестницей, уверен, в крайнем удивлении от такого ответа. Герасимов же шёл следом за мной и негодовал над ухом.
— И вот так всё утро, — бурчал он, — кто ко мне только не подходил с вопросом о тебе.
— А кто не подходил? — поинтересовался я.
— Да, — запнулся капитан на мгновение, а потом растерянно добавил: — только подполковник Растеряшев и не подходил, но это и понятно.
Конечно, понятно. Растеряшев думает, как мне помочь, а не как надавить на капитана. Хотя, уверен, он уже давно придумал способ, как это сделать. Ведь я же догадался, значит, и он тоже.
Но это не суть, там вообще, многое на поверхности оказалось. В деле имею в виду. Это Герасимов, простой исполнитель, не зная подробностей (они же засекречены), принимает всё за чистую монету. Я же, непосредственный участник, всё понял почти сразу.
Ну, ладно, не сразу, а за два часа в допросной. Точно понял, гарантирую.
Там
Вот это и есть главная зацепка. Уверен, Меньшов и Разумовский устроят этому Вягелю весёлую жизнь. Но они там, а я здесь, и тут своя история разворачивается.
Некто в штабе спустил дело Герасимову и удалил все свои следы. Оно реально, словно из воздуха появилось. Но так не бывает же. Обязательно должны остаться следы. Протоколы принятия, фиксация в журналах базы данных и прочие электронные маркеры. Но они исчезли.
Значит, мы имеем дело ещё с одним агентом ордена, но уже на Владивостоке. Понять бы с кем?
Сначала я грешил на тех, кто обо мне справлялся, но это оказались все. Абсолютно все, кто не разъехался с базы. И теперь приходится гадать, кто из них. Ведь не могут они все служить ордену. Да же?
Вот и я о том же. Так что, пока лидирует секунд-майор Лысков. Не думаю, что он случайно попался нам на пути. Не просто так. Да и доступ к информационной системе у него имеется….
— Что значит, свободных камер нет? — Вырвал меня из размышлений голос Герасимова. — Мне нужна одиночка.
— Негде мне её взять, только построить, — раздражённо отвечал дежурный надзиратель.
Я стоял лицом к стене, и не мог его видеть. Но, насколько помню, по внутренним правилам это кто-то не ниже мичмана, причём морской пехоты.
— Утром только свободные были, — Герасимов начинал заводиться.
— А потом, час назад, случилась массовая драка, — бросил надзиратель, — две роты подрались на полигоне, на губе кончились места и всех к нам. Что думаете, господин капитан, мне самому это нравится?
— А чего они подрались? — Герасимов как-то притих, я же услышал шаги в коридоре и скосил глаза: к нам спешил Герасимов младший с бумажным пакетом. Дядька его за едой посылал в столовую. Нос тут же учуял запах сдобы, а в животе заурчало.
— Кто их знает, — расслышал я сквозь голодную пелену, затопившую разум. — Но мест нет, даже Белоусова прислали сюда проспаться.
— Кого? — удивился капитан.
— Геннадия Валерьевича, — выдал я, сглотнув слюну, — механик в местном гараже у Цветкова. Да дай сюда, чего ты встал.
Последнее я адресовал племяннику капитана. Вырвал у него из рук пакет. Достал, пачкая руки в масле, пирожок и откусил. Мм….
— Он самый, — подтвердил надзиратель и поморщился, — видели бы вы, как его сюда тащили, под заунывное пение и рвотные позывы. Вобщем, место есть только у него в камере
— Почему? — удивление, для голоса капитана, стало уже нормой.
— Сами увидите, если ещё не поняли, вернее, унюхаете, но могу подселить к морпехам. Коек нет….
— Не, — с набитым ртом промычал я, быстро прожевал и добавил: — к Белоусову давайте.