Лейтенант. Назад в СССР. Книга 8. Часть 1
Шрифт:
Руководитель стрельбы почему-то медлил. Секунды шли, а команды не было.
— Ну что, Громов… Удиви меня! — вдруг сверху послышался голос замполита Черткова. Вот пёс, тут как тут уже. Он что ли один из руководителей? Странно, должен быть командир роты, а вовсе не замполит. Сам факт того, что здесь вообще присутствует замполит роты, уже само по себе странно. Ну да ладно.
Я не отреагировал, вообще не обратил на него никакого внимания. Это не мое дело, пусть фыркает, сколько захочет. Не будет реакции, он сам перестанет
Получив команду, я перевел переключатель огня на одиночный режим.
— По ростовой фигуре, одиночными… Огонь!
Я выпустил весь воздух из лёгких, прицелился. Плавно выжал спусковой крючок. Грохнуло, автомат вздрогнул, дёрнулся. Я почувствовал знакомую отдачу в плечо.
Снова выжил спуск. Выстрел!
Снова отдача.
Автомат нормальный, пристрелянный. Это чувствовалось. Жаль, патронов мало. Не полный рожок.
Ещё восемь раз я повторил это действие, затем перевёл флажок предохранителя на Верхнее положение.
— Прапорщик Громов стрельбу закончил!
Дождавшись докладов остальных курсантов, старший руководитель стрельбы дал отмашку своим помощникам.
— По грудной фигуре, автоматическими, огонь!
Я переключил на стрельбу очередями. Бил плавно, методично. Справа, на ствольной коробке было присобачено каркасное устройство с раскрытым мешком, строго под вылетающие как попало гильзы. Это чтоб не собирать их потом каждый раз по всей позиции. В военных учебных заведениях всегда так, строгая отчётность по количеству использованных боеприпасов. Ну и чтобы потом курсанты не тащили их обратно в казарму и отправляли домой.
Показуха, если быть честным. Потом начальнику пункта боепитания проводить длительные подсчёты, выверку делать. Чаще всего ему лень это делать, а потому нужную цифру он просто нарисует. Гильзы спишет, патроны тоже. Левака не много, но он всегда есть.
Окончив стрельбу, я поднял ствол автомата вверх и отчитался об окончании стрельбы…
— Ну-ка… — весело хмыкнул Чертков, сначала обратив все свое внимание на лежащего слева от меня, на соседней позиции Пипкина. — Тьфу, ты куда стрелял, воин?
— Туда! — тот кивнул на мишень вдалеке.
— Куда?
— Ну, в цель же!
— У меня для тебя плохие новости, ты не попал! — сухо ответил тот.
Чертков не особо-то удивился, для тех, кто на подобных стрельбах первый раз, это абсолютно нормальное явление. Мало кто умеет, еще меньше, кто показывает хороший результат.
— Ну, а у тебя что…? — старший лейтенант снова взялся за бинокль, глядя уже на мою дорожку. И вдруг замер — я не видел, но наверняка даже рот раскрыл от удивления.
Десять секунд, двадцать. Тишина.
— Ну, что там? — как бы между делом поинтересовался я.
— Громов… Ты как это сделал?
— Что, все плохо?
— Наоборот! Все точно в центр!
— Так! Кто стрелял в мишень Громова?
Но таковых не нашлось, потому что их и не было.
—
— Без проблем!
— Так… А ну, Семёнов, снаряжённый магазин сюда!
Картонную мишень на стрельбище оперативно заменили. Принесли магазин. Сменив его, я подготовился к стрельбе, внимательно слушая команды.
И вновь результат оказался на «отлично». Для меня это была абсолютная норма, бил так же, как и всегда. Привычка, которая стала профессиональным.
Мне благодарность объявили. Ну, тоже хорошо, хотя мне было абсолютно все равно.
— Ну что, увольнение будет? — поинтересовался я у Черткова, уже после того, как оружие было осмотрено.
— Будет! — недовольно отозвался тот.
Ну а что, сам интригу создал, сам правила установил. Будь добр, исполняй. Офицер же, а уважающий себя и других офицер словами на ветер не бросается!
По возвращении в училище, меня ждали сразу две новости. Первая — меня переселяли в общежитие, расположенное здесь же, на территории военного городка. Это само по себе хорошо, поскольку в общежитии не придется отвечать за все отделение, никто не будет проверять твою кровать по нескольку раз в неделю. Живи себе, ходи на занятия, да правила не нарушай и все у тебя будет хорошо.
Как оказалось, в общежитии под таких как я, был выделен целый этаж. Это восемнадцать отдельных кубриков по пять человек в каждом. Куда удобнее, чем казарма. Так же был наряд по общежитию, был дежурный и помощник. Уборкой занимались сами, кушали в столовой. Жили по подразделениям, но заполняемость была низкая, половина мест оказалась свободной. А нас в кубрике оказалось всего трое, я и ещё два прапорщика со второго факультета.
Вторая новость — меня хотел видеть генерал-майор Бехтерев, который как раз находился в училище. Я даже удивился, мол, чего это он?!
Меня вызвали к нему вечером, сразу после стрельб. Пришлось, правда, сначала обувь от грязи отмывать — ее на Молькинском полигоне было много. В следствии этого, вся умывалка в подразделении была похожа на свинарник — дневальные ужаснулись, представляя сколько времени после отбоя им придется потратить на уборку…
После ужина меня вызвал командир роты и сразу же повел в приемную, где Бехтереву выделили отдельный кабинет.
— Товарищ генерал-майор, разрешите? Капитан Жуков и прапорщик Громов по вашему приказанию прибыли.
Генерал кинул пару раз, затем ответил:
— Капитан ты мне не нужен, можешь идти. Прапорщик обратно сам дойдет. А ты Максим, заходи…
Кабинет был тот же самый, где я разговаривал с ним в прошлый раз. Высокие потолки просто поражали, на кой-черт нужно было делать их под четыре с лишним метра? Под каких гигантов все это строилось?
— Ну, курсант, рассказывай! — улыбнулся Бехтерев. — Как тебе учёба?