Личное дело майора Власовой
Шрифт:
Она осторожно выглядывает из-за меня, присматривается. В лёгком прищуре глаз вспыхивает интерес.
– Ну пойдём, Жень, посмотрим, кто там любопытничает, особо не таясь.
По мере нашего приближения фигура действительно не торопится скрыться, всё также продолжая стоять на одном месте.
Я нервно достаю из-за пояса пистолет. Тяжесть в руке внушает доверие, успокаивает. Я знаю, что успею выстрелить быстрее, чем противник решит причинить вредмоейАнгелине. Я знаю, что никому не позволю ей навредить.
Рассеиваясь в темноте, отсвечивая от влажной взвеси воздуха, свет фонарика в
Торопливо убираю пушку, осматриваясь по сторонам, и, не заметив ничего подозрительного, расслабляюсь.
– Здравствуйте, – вежливо говорит Ангелина. Быстро светит ксивой и представляется: – Ангелина Анатольевна Власова, Следственный Комитет. Вы тут живёте? Разрешите, я задам вам несколько вопросов?
– Здравствуйте, – бойко отвечает та. – Ну задавайте, коли из самого Следственного Комитета.
Ангелина повторяет:
– Вы тут проживаете? Как вас зовут?
– Нина Степановна Шустова, живу здесь, прямо в этом доме, без малого пятьдесят лет.
– Часто по ночам гуляете во дворе? – интересуется Ангелина.
Старушка усмехается:
– Как шум на улице услышу, так и выхожу поглазеть. Телевизор уж как три месяца сломался, а с этой пенсией копеечной на новый пока накопишь… Помру, наверное, быстрее! А тут какое-никакое развлечение.
– Соседи шумные?
– С тех пор, как Сафрониха померла, а ейные дети решили в дом жильцов пустить, шумно стало. До того из всех развлечений лишь приезд скорой был.
– А дом Сафронихи – это?..
– Да вот тот и есть, – машет рукой в сторону “нашего” дома Нина Степановна. – Который вас интересует.
– И что же, сильно там шумят?
– Жили там месяцев семь-восемь прости… господи всякие. Музыка иногда по ночам громыхала, гости часто приезжали. Это, значится, дискотеки, пьяные тут шатались, концерты устраивали. То милуются со своими женихами, то драки устраивают. Меня раздражали поначалу, а как телевизор сломался, так я выходить начала и наблюдать за ними. Прям как шоу-программа в телевизоре. Но недолго радоваться пришлось: одна из девок хахаля себе нашла, бугай тут частым гостем стал. А где-то с месяц назад остальные жилички съехали, и Ирка осталась тут жить с этим мужиком, значит. Тихо, в целом, стало. Редко когда машина тёмная подъедет, бугай в машину шасть, посидит там немного и назад в дом шмыгает. А Ирка пакеты жрачки только и успевала таскать.
– А вы, случайно, не видели, когда они дом покинули? – спрашивает Ангелина.
– Когда бугай пропал, не видала. А Ирку полиция недавеча как в пятницу под белы рученьки из дома вывела, в машину посадили и увезли.
– Полиция? – присвистывает Власова. – Прямо в форме были?
– Да, и на машине полицейской.
– А в котором часу это было?
– Часов в семь-восемь вечера. Я шум машины услыхала и вышла. Как раз успела увидать, как её без пальто даже из дому выводят.
– А больше домом никто не интересовался? – спрашивает майорша.
Я сосредотачиваю внимание на ответе. Если она узнает об интересе сегодняшним вечером, буквально перед нашим приездом… Как знать, какие мысли посетят её светлую голову!
– Вы первые, – с явным сожалением отвечает
Молодцы ребята, сработали тихо.
– Спасибо за помощь следствию, Нина Степановна. Если у нас возникнут к вам ещё какие-либо вопросы, мы приедем.
– Да приезжайте, – усмехается старушка. – Мне хоть развлечение – языком почесать.
Ангелина прощается и, лихо разворачиваясь, кивает мне в сторону тачки.
– Пошли.
Я не возражаю. Страсть как хочется уже убраться отсюда.
Однако в салоне Ангелина кладёт руки на панель и упирается в них головой. Она тихо стонет:
– Это просто провал! Ключевую свидетельницу увели у нас из-под носа ещё в пятницу. Сразу после задержания подельников Кента, во время их допроса. Увезли на полицейской машине, значит, нашему Кенту-Иннокентию помог его дружок, крыса в погонах. А подружка Кента либо мертва, либо помогала им подставить Власова. Либо она им помогала, а потом её грохнули за ненадобностью… И кормит наша Ирка где-то рыб. Полный отврат!.. Я снова на исходной, но теперь дела обстоят ещё хуже. Ведь показания гражданки Шустовой могут притянуть к версии следствия: Власов узнал о свидетельницах, которые могут опознать его. За одной послал своих верных подчинённых, ко второй, якобы своей любовнице, отправился сам. Мне срочно нужен новый план, иначе я не смогу помочь Ярославу.
Её плечи начинают мелко дрожать. Она не всхлипывает, не рыдает. Просто беззвучно трясётся. Я глажу её волосы и тихо говорю:
– Ангелочек, иногда мы не в силах помочь кому-то, даже самому близкому. В этом нет твоей вины, просто обстоятельства не на твоей стороне.
– Ты сейчас мне вообще не помогаешь, – сипит она. – Вот вообще ни капельки!
Помолчав с минуту, я всё же решаюсь поделиться с ней своими предположениями.
– Тебе же нужно доказать невиновность своего Власова, а не найти эту Ирку, так? Это первоочередная задача? – Она замирает. Коротко кивает. – Возможно, для этого не понадобятся показания Ирины. Та убитая девушка жила же в подобном посёлке? Как знать, может там тоже есть любопытные соседи со сломанным телевизором, которые могут указать на то, что Власов явился после отъезда настоящего убийцы?
Ангелина поднимает на меня покрасневшее от слёз лицо.
– Точно! И как такое очевидное решение не пришло мне в голову?
Я улыбаюсь женщине:
– Ты просто переутомилась, Ангелин. В первый рабочий день сразу столько всего навалилось!..
Она поджимает губы, сдерживая улыбку.
– Какой же ты подхалим, Жень!
Посмеиваясь, я притягиваю её к себе и шумно целую макушку.
– Просто я хочу, чтобы ты была счастлива, – тихо говорю в светлые волосы.
– Поехали скорее домой, Жень, – игнорируя мои слова, говорит Ангелина. – Ты сегодня весь вечер был хорошим мальчиком и заслужил отличный секс.
– О, а вы умеете убеждать, товарищ майор! – усмехаюсь я, заводя тачку. – Сейчас быстренько домчим, Ангелочек!
Трогаю с места, и женщина, устраиваясь удобнее на кресле, тихо говорит:
– Спасибо, что помогаешь мне, Женя. Не знаю, что бы без тебя делала…
Я перебарываю желание вскрыть все карты. Знаю же, что она меня не выдаст. Даже ненароком. Но чёртовы уровни секретности вынуждают меня держать язык за зубами. До поры до времени я не имею права раскрываться даже перед своей женщиной. Даже если она – сотрудник смежных структур.