Лицо суфизма
Шрифт:
приносят обеты камням, о которых говорят: «Поистине, на них или около них сидел вали
из приближенных Аллаха».
Поистине, такой вид обетов и принесения жертв весьма распространен среди суфиев, и их
книги полны упоминанием подобных примеров. Говорит аш-Ши’рани в биографии шейха
Бека’ ибн Бату: «У него учились многие благочестивые и ученые и его могилу посещали и
на ней давали обеты».
Приверженцы Таухида, Ахлю-с-Сунна ва-ль-Джама’а, назвали тех,
«аль-кубуриййун» («могильщики»), потому что они возвеличивают могилы вплоть до
поклонения им.
Ниже привожу одну историю, упомянутую устазом Абдуль-Мун’имом аль-Джадави,
который в свое время утопал в суфийских суевериях, но потом Аллах вывел его на
Истинный Путь, к правильной акыде (идеологии), взятой из Корана и Сунны, и наделил
его пониманием, подобным пониманию сподвижников, через доктора Джамиля Гази.
История эта случилась с ним спустя всего несколько дней после его вступления на Путь
Истины, и он описал ее в послании, в котором рассказал о своем положении и своих
убеждениях до этого события. Послание это называется: «Я был «могильщиком»!».
История эта - всего лишь одна из миллиона подобных, которые случаются с теми, кто
занимается поклонением и приносит обеты на могилах. А поскольку история длинная, то
я привожу ее с некоторыми сокращениями. Говорит устаз:
«… Я проснулся утром от необыкновенного шума в доме. Я сел в кровати и прислушался.
Моих ушей достигли голоса, напоминающие и человеческие и голоса животных
одновременно… Блеяние, крики и слова, значение которых я не понимал… Тогда я сказал
себе: «Наверное, это последствия ночного кошмара!». Но потом я убедился, что я уже не
сплю, но звуки по-прежнему раздавались где-то рядом… Спустя некоторое время в
комнату вошла моя жена, неся мне радостную весть. Она заключалась в том, что моя
двоюродная сестра, дочь моей тети по матери, живущая с мужем и трехлетним сыном
высоко в горах, приехала навестить меня, и с ними был баран… И неожиданно, без
всякого разрешения, баран вломился в дом и стал гонять детей и крушить все на своем
пути. И прежде, чем я вступил в борьбу с бараном, в дверях появилась моя двоюродная
сестра, охваченная беспокойством, поскольку ей показалось, что я сейчас убью барана. И
она, будучи уверенна в том, что я это сделаю, закричала: «Осторожно, это баран для
господина аль-Бадави!», - и позвала его, и он тут же подошел к ней. Затем она сообщила
мне, что она дала обет зарезать этого барана, которого растила три года, и возраст
которого соответствовал возрасту ее сына, на могиле господина
будет жить, и послезавтра наступает день исполнения обета.
Говоря все это, она выглядела счастливой… Я вышел в другую комнату, где сидел ее муж, и обнаружил его не менее радостным. Он потребовал от меня, чтобы я сопровождал их в
место под названием Танта, где находилась могила аль-Бадави, чтобы увидеть это великое
торжество. Они ограничились бараном по причине далекого расстояния. Те же, кто жил
недалеко от могилы, посылали туда верблюдов.
Я понял, что придется угодить моей двоюродной сестре, чтобы убедить ее, что я
действительно желаю, чтобы ее сын жил, иначе бы она сочла это порыванием
родственных связей и решила бы, что меня не волнует, будет ли жить сын моей
двоюродной сестры или нет – и для этого мне необходимо пойти с ними на это
празднество ширка. В то же время я спрашивал себя: как мне убедить ее, что она на пути к
куфру? И что случится, если я разобью эту красивую мечту, которой она жила эти три
года?.. В конце концов, я сказал себе, что начну с ее мужа, поскольку мужчины являются
покровителями женщин.
Я отвел ее мужа в дальнюю комнату и намеренно сделал так, чтобы он увидел у меня в
руках книгу «Единобожие» имама Мухаммада ибн Абдуль-Ваххаба. Он протянул руку и
развернул к себе обложку. Не успев даже причитать заголовок, он тут же отскочил так, словно схватился за раскаленный уголь, и закричал: «Что это ты читаешь?! И как
оказалось у тебя эта книга?! Наверняка, кто-то подсунул ее тебе!»
Он знал, что я человек уравновешенный и уделяю время посещению гробниц и
подношению свечей, вещей согласно данным обетам, а иногда и принесению жертв, - так
же, как и он. И я видел в его глазах искреннее сожаление по поводу того, что мне в руки
попала эта книга.
И мне предстояло занять ту же позицию по отношению к нему, которую в свое время
занял доктор Джамиль Гази по отношению ко мне. И Аллах пожелал так, что бы это было
для меня подобно экзамену… Смогу ли я применить на деле то, о чем читал?
Самое важное – это моя приверженность своей акыде, а также преподнесение ее другим.
Ведь тот, кто не оказывает никакого влияния на окружающих его людей, это носитель
негативной акыды. И совершенно немыслимо, чтобы я держал в себе свои убеждения,
оставляя других в заблуждении, иначе в будущем они утопят меня в своих суевериях…
Значит, я должен спорить с ними наилучшим способом и не позволять им считать это дело