Лихие. Депутат

Вязовский Алексей

Боже правый! Да что я несу! — билась в башке дурацкая мысль. — Хорошо еще, что они агенты, далекие от реалий приватизации в России, а не коммерсанты. Те враз бы раскусили. А у этих в голове еще сидит такое понятие, как законность. Они не понимают, какая беспредельная дичь творится у нас прямо сейчас. Простые ведь сыскари.

— А кому, по вашему мнению, могла быть выгодна смерть господина Сороса? — спросил старший из агентов, обдумав мои слова.

— Например, им, — я бросил на стол июньскую газету, где на весь разворот напечатано фото разорванной

взрывом машины у офиса Логоваза. — Вот и на господина Березовского покушались, и примерно в это же время.

— И кому это выгодно, по вашему? — американцы разглядывали картинку, а Настя переводила им текст. Они явно об этом не знали.

— Либо тем, кто тоже хочет поучаствовать в приватизации, — пожал я плечами, — либо тем, кто против приватизации как таковой.

— Коммунисты? — напрягся тот, который Миллер, с тремя спиногрызами в портмоне.

— Я никого не обвиняю! — поднял я перед собой руки. — Это дело следствия.

— У вас неоднозначная репутация, господин Хлыстов, — задал, наконец, свой главный вопрос Ричардс, который работал злым полицейским. — Вы дважды сидели в тюрьме, из них один раз за убийство…

— Эй! Эй! — снова поднял я руки. — Кеннеди я не убивал! Мне было шестнадцать, мы подрались из-за девчонки, я толкнул пьяного парня и он ударился головой. Можете поднять результаты дела, оно не секретное. Если бы это было умышленное убийство, я бы еще сидел.

— Приятно было пообщаться, Сергей, — протянули руку цэрэушники, и я не стал отказываться. Говорить про мои сегодняшние дела они не стали, и это плохой знак. Черта с два я их в чем-то убедил.

Они ушли, а я набрал номер и сказал в трубку.

— Димон, братишка, мчи сюда, тема есть. И Любку с собой прихвати. Да, ту самую, из казино…

Глава 12

Сразу найти Любку не смогли — в офисе ее не было, в казино тоже. А выдать «крыске» сотовый, или хотя бы пейджер, никто не догадался. Настя позвонила девушке домой, а ко мне в кабинет заявился сначала Димон, потом Саня Троллейбус. Точнее, Александр Вячеславович — иначе называть респектабельного топ-менеджера в английском костюме тонкой шерсти за три косаря и часах Патек Филипп за десятку, язык не поворачивался. Впрочем, я сделал над собой усилие:

— Троллейбус, тебя стучать в дверь не учили?!

— Извини, босс, Настя мне махнула рукой, мол, заходи. Какая-то она замороченная.

Санек пожал руку Димону, сел слева.

— Любку ищет. Срочно нужна мне. С чем пришел?

Саня начал долго и муторно рассказывать о проблемах магнитогорского завода, подсовывая попутно какие-то документы.

— Мне сейчас не до этой поебени, — осадил его я. — Разбирайся сам.

— Не тяну я в этом аудите, Хлыст, — развел руками Троллейбус. — Балансы, проводки… Поставки, отгрузки, даже плавка — еще туда, сюда. А как пошла квартальная отчетность — хоть вешайся. Ведь чую, наебут!

— Иди учись, — раздраженно ответил я. — Или найми кого-нибудь головастого, типа Йосика. А лучше и то и другое.

Я

нажал на спикерфон, поинтересовался у Насти, нашлась ли Люба. Нет, не нашлась. Посмотрел на часы. Вечер пропадает. Ждать, не ждать…

— Что будем делать, Димон? — обратился я к Китайцу. — Ждем, или…

— А тема серьезная?

— Серьезнее некуда.

— До завтра ждет?

— Ждет.

— Босс, может вам развеяться? — Троллейбус достал какой-то разноцветный флаер со звездами, кольцами Юпитера, повертел его в руках. — Че такие грустные?

— Набухаться?

— Не просто так, — поднял палец Санек. — А культурно! С выдумкой, огоньком и задором! И девками…

Троллейбус начал описывать про какую-то «космическую» тусовку на ВДНХ, которая состоится этим вечером. Электронная музыка, лазеры, то, се… И честно я сначала хотел отмахнуться. Дел было по гланды, но он продолжал долбить: дескать, там все серьезные люди будут, необычное место, типа как в западном модном клубе. Да и развеяться не помешает.

— А по девкам что? — поинтересовался я, почти согласившись.

— Вызову двух чаровниц. Цепанул на том конкурсе красоты, где ты в жюри отсвечивал. Вам с Димоном.

— А сам?

— В этот раз обойдусь.

Я вяло поразмышлял, не позвонить ли Ленке. Хороший повод помириться. Потом вспомнил про лобненскую студентку. Нет, эту не надо. Опять скандал устроит. Хотя они все специалистки.

— Соглашайся, босс, — искушал меня Троллейбус, — они приличные. Но глотнув мартишки, дадут сто пудов.

— Неохота в общем зале потеть.

— Снимем вип-комнату, не проблема!

— Ладно, погнали, — я махнул рукой.

Подъехали к ВДНХ часам к одиннадцати. Уже издалека был слышен грохот музыки, которая доносилась из павильона «Космос». Площадь перед входом заполнили иномарки — BMW, Mercedes, и все свежие, не старше трех лет. Фейсконтроль при виде Рули, Китайца и сразу пятерых наших охранников мигом расступился, чуть ли не красную дорожку нам выкатили.

Внутри творилось что-то невообразимое. Я такого еще не видел, хотя повидал немало. Огромный зал павильона превратился в танцпол. Лазеры резали темноту, вспышки стробоскопов выхватывали из мрака сотни танцующих людей. Над головами парили космонавты в настоящих скафандрах, свисая с потолка на тросах. На стенах — проекции звездного неба и космических кораблей. Музыка била по ушам — что-то электронное, с повторяющимся ритмом, от которого вибрировал пол.

Толпа была странная, не те люди, к которым я привык. Рядом с нашими братками в малиновых пиджаках прыгали какие-то патлатые типы в широченных штанах, девчонки в блестящих топиках и с разноцветными волосами, художники, музыканты — публика, которую я обычно видел только мельком. Но все были в каком-то общем угаре, всем было плевать, кто ты и откуда.

— Накуренные, что ли? — поинтересовался Димон у Санька, кивая на тощего мужика с ирокезом на голове и стеклянными глазами. Он «танцевал», лежа на полу. Это больше выглядело, как человека плющит в ломке.