Ликвидация

Поярков Алексей Владимирович

Командующий натянул китель, спрятал в сейф баян. Распахнул дверь в приемную. Семочкин, клевавший носом за столом, мгновенно вскочил.

– Что за кот?
– раздраженно бросил Жуков.
– Шляется тут…

– Это здешний, штабной, товарищ Маршал Советского Союза, - изобразил улыбку адъютант.
– Секретов не выдает…

– Ладно, подавай машину, - не поддержав шутки, буркнул маршал.
– Засиделся я что-то.

Черный ЗИС-101 затормозил у руин одесского железнодорожного вокзала. С

переднего сиденья выпрыгнул молодой офицер МГБ, резко распахнул дверцу. Из глубин необъятной машины показалось бледное, уставшее лицо человека, прекрасно известного всей Одессе. Еще несколько часов назад его встречало на этой площади полгорода. Теперь не было никого.

Ну что же, все правильно, все справедливо. Утесов, помедлив на выщербленных каменных ступенях, повернулся к родному городу, скорбно взглянул на его темные, неосвещенные, лежащие в развалинах кварталы. И снял с головы модную велюровую шляпу.

– Прости, Одесса, я не знал…

Солдат, несущий чемоданы, притормозил при виде этой сцены. Но офицер за спиной Утесова показал ему кулак и махнул в сторону вокзала - пошел, нечего таращиться!…

Скорый поезд Одесса - Москва стоял у перрона. Проводник в белой полотняной куртке, проводив Утесова до купе, вежливо поинтересовался, не подать ли товарищу артисту чаю или свежую газету. Утесов, устроившийся на мягком диване, поднял глаза:

– А водка у вас есть?…

– Для вас - сделаем, - заговорщически подмигнул проводник.

– Тебе хорошо со мной?
– тихо спросил Кречетов у Тони.

Она блаженно улыбнулась, закинув руки за голову:

– За-ме-ча-тель-но… Только ты сегодня какой-то… не такой. Устал, да?…

– Есть немного, - согласился Виталий.
– На работе сумасшедший день был… Да и вечер этот в театре… Извини, что не сумел достать пригласительного.
– Он поцеловал Тоню в висок.
– Там правда все было распределено и закуплено заранее… Да и закончилось раньше времени.

Он ожидал, что Тоня начнет привычно обвинять его, но она только хмыкнула:

– Можешь не извиняться. Я не поклонница Утесова… Блатная музыка.

– «Блатная музыка» - это воровской жаргон, - засмеялся Виталий и обнял ее.

Она, дернув плечами, высвободилась.

– Не трогай меня, пожалуйста… И вообще, давай спать.

– Так мы же уже спим.

– Да? А кто это ко мне пристает?…

– Антонина Петровна!
– нахмурившись, повысил голос Кречетов.
– Как вы разговариваете со старшим офицером Советской армии?! А?

– Виновата, товарищ майор, - деревянным голосом выговорила Тоня.
– Готова делом искупить свою вину…

И они расхохотались.

Ночную тишину спящего переулка Маяковского нарушил надсадный, натруженный гул автомобильного двигателя. Тяжело вздрагивая на булыжных выбоинах, по мостовой медленно полз перегруженный грузовой «Мерседес» без лобового стекла. Кабина и тент грузовика были запорошены мелкой

белой пылью, передние фары разбиты вдребезги, металлические штыри на крыльях, к которым крепились зеркала заднего вида, согнуты, бампер сильно покорежен.

У ничем не примечательного дома, обычной одесской пятиэтажки начала века в стиле «Так-Мы-Понимаем-Новый-Стиль-Модерн», грузовик остановился. Из кабины выпрыгнул плотный капитан со шрамом на виске, бегло оглянулся и скрылся в подъезде.

Грузовик дернулся было, но неожиданно заглох. Снова заскрежетал на всю улицу стартер, и снова неудача.

Из кузова показался озабоченный Толя Живчик. Обежав вокруг машины, сунул нос под капот, где уже возился, чертыхаясь, Сенька Шалый.

– Шо такое? Шо не едем?…

– Нормально все, - захлопывая капот, успокоил водитель.
– Перегрелся он чутка сегодня… Зараз поедем.

– Ну давай…

Вернувшись в кабину, Сенька снова и снова пытался завести мотор. Но усталый «Мерседес» явно не желал подчиняться.

На верхнем этаже дома, в который только что вошел Чекан, за шторами вспыхнула полоска света. И тотчас двигатель облегченно взревел во все свои сто двенадцать лошадиных сил.

Грузовик тронулся и, постепенно набирая скорость, скрылся в лабиринте одесских улиц.

На территории складской крепости еще висела в воздухе поднятая мощным взрывом мелкая пыль. Она хрустела на зубах, от нее слезились глаза. Скрипя сапогами по развалинам, военные медики переваливали на носилки трупы солдат взвода охраны и налетчиков. В сторонке стояло несколько медицинских фургонов. Утреннее солнце, еще не ставшее жарким, освещало эту невеселую картину.

– Мы власть! Мы сила!
– горячо говорил Кречетов вяло ковыряющему носком сапога обломок стены Гоцману.
– Воры должны это почувствовать!

– Где-то я уже это слышал, - пробормотал Давид.

– Ты же видишь, что творится в городе! Не мне тебе рассказывать…

Гоцман грустно усмехнулся:

– Виталий, ты не одессит, с тебя спроса нет…

Хрустя подошвами по битому кирпичу, к офицерам подошел бледный после бессонной ночи полковник Чусов. Кречетов, замолчав, козырнул ему, Гоцман только взглянул без всякой симпатии.

– Подполковник Гоцман, где ваша группа?

– Ваши опять нас отодвинули, - сквозь зубы отозвался Гоцман.
– А мои ребята, как бобики, по всей Одессе.рыщут. Им хватает.

Чусов взглядом попросил Кречетова отойти. Придвинулся ближе к Гоцману.

– Вы думаете, я не знал, какие будут последствия?

– Думаю, не знали… - вяло кивнул Гоцман.

– Давид Маркович, - после паузы заговорил Чусов, - вы же смелый и толковый офицер, герой войны… Кстати, разрешите поздравить вас с очередным орденом… Вы одессит!… Одессу лучше всех знаете! Так помогите же!

– Мне уже подхватываться и бежать?
– поднял брови Гоцман.

Чусов вздохнул: