Лишь разумные свободны. Компиляция
Шрифт:
У меня не было такой возможности, и я собирался заявить об этом, но промолчал, встретившись с Ревеккой взглядами.
— Вы этого не сделаете… — пробормотала Анита.
— Синьора Матеуала, — сказал я мягко, — почему вам так важно видеть эту ужасную сцену?
— Я… — Анита не знала, что ответить, и я пришел ей на помощь:
— Вам важно знать, в какой именно момент душа вашего мужа расстанется с телом, верно?
— Я не буду смотреть! — закричала Анита, поднимаясь на ноги и гневно наставив на меня палец, будто лично я должен был включить рубильник или ввести ее мужу смертельную дозу яда. — Я увезу детей!
— Не понимаю, — сказал я. — Только что вы говорили…
— Дин, — Ревекка положила мне на ладонь свою руку, — вы еще
— Si, — кивнула Анита.
— Вы не будете смотреть. Кто же будет? Кто эти люди?
Не так нужно было задавать вопрос, совсем не так. У Ревекки не было ни моего опыта общения с клиентами, ни достаточного терпения. До сих пор мы понемногу приближались к цели, я увел бы разговор в сторону, чтобы ослабить напряжение, а потом вернул в нужное русло… Нельзя иметь дело с дилетантами, сейчас Анита замкнется и ничего больше не скажет.
Анита хмуро посмотрела на Ревекку и одним словом поставила ее на место:
— Siga. Нам не о чем разговаривать.
Ревекка растерянно посмотрела на меня, ожидая моего вмешательства, но я лишь пожал плечами — разговор был безнадежно испорчен, не было смысла продолжать.
— Siga, — повторила Анита.
— Незачем было ехать, — сказал я после долгого молчания. — Она так ничего и не сказала. Правда, теперь у нас с вами больше шансов выжить — мы ничего нового не узнали, и, следовательно, не представляем опасности.
— Мы? — горько сказала Ревекка. Она смотрела куда-то в пространство, а я, то и дело к ней оборачиваясь, видел лишь ее профиль и высокую шею над прямым воротником.
Ревекка молчала, я тоже не проронил ни слова, обдумывая шаг за шагом наши поступки — Ревекки и свои собственные — и все больше утверждаясь в мысли, которая теперь казалась мне единственно возможной и объяснявшей все обстоятельства дела. Включая смерть Бертона. Включая и мою собственную смерть, если я сделаю шаг в неверном направлении.
Мы вернулись в Монтеррей поздно вечером и сняли два номера в гостинице «Трокадеро». Мне дали обычный на третьем этаже, а Ревекка потребовала люкс и получила — на пятом. Похоже, она не хотела ни общаться со мной, ни находиться от меня на таком расстоянии, чтобы я мог заподозрить с ее стороны желание как-то сблизить наши отношения.
Билеты в Финикс я заказал, как только мы прибыли в Монтеррей, и забрал их у портье, спустившись в холл и ожидая, когда появится Ревекка. Пойти со мной в ресторан она все-таки не отказалась.
Мы заняли столик в дальнем углу; если кто-то захочет подослать к нам — ко мне, если быть точным — наемного убийцу, то лучшее место найти было трудно: я представлял собой прекрасную мишень, если стрелять со стороны входной двери. Я сел так, чтобы пуля, если это действительно произойдет, попала мне в лоб, а не в затылок. Я очень надеялся, что мои страхи беспредметны, но не мог заставить себя не думать о том, что тот же убийца, который расправился с Бертоном, теперь следил за каждым моим движением.
Официант принес кувшин с соком, наполнил бокалы, положил меню.
— Вы правы, Ревекка, — сказал я, — мне следовало бы говорить только о себе.
Ревекка молчала, изучая огромный лист меню, в котором, по-моему, не было ничего интересного, во всяком случае, ничего специфического, говорившего о том, что мы находимся в Мексике, а не в средней руки ресторанчике на Восьмой улице.
Чувствуя себя в какой-то степени свободным от чар, я выпил полный стакан сока и продолжал развивать свою мысль:
— Я представился Аните, она знала, что я защищал в суде ее мужа. Может, даже видела меня по телевизору. А вы не представились. Самым естественным для Аниты было подумать, что я приехал с секретаршей, верно? Но она обращалась к вам, отвечая на мои вопросы. Она ведь уже видела
Она положила лист меню на стол и спросила:
— Наш самолет в восемь двадцать?
— Да, — сказал я, сбившись с мысли. Так всегда с женщинами: выстраиваешь логическую цепочку, а она задает не относящийся к делу вопрос или произносит реплику, которую решительно нечем парировать.
— Мы должны приехать в аэропорт за час до вылета, — сказала Ревекка, глядя поверх моей головы. Мне не хотелось оборачиваться, но, насколько я помнил, там, куда она смотрела, висела картина местного авангардиста, изображавшая, судя по буйству и безумию пятен, то ли Судный день, то ли момент Сотворения мира, а может, оба события сразу.
Она опустила взгляд и посмотрела мне в глаза. Госпожа Браун боялась. Она не просто чего-то боялась, она была в ужасе.
— Что… — сказал я. — Что с вами?
— Сейчас, — проговорила она одними губами, — извините… Мне нужно…
Туалетные комнаты находились — на это я обратил внимание, когда мы вошли в зал, — рядом с дверью, которая вела, видимо, в административные помещения: на левой было что-то написано по-испански, на правой изображены традиционные мужчина и женщина. Если Ревекке нужно было в женскую комнату, ей следовало пойти направо и обогнуть первый от стены ряд столиков. Вместо этого она обошла столик, взяла меня под руку и повела к двери — это было самое удивительное, она меня вела, и я шел, ощущая себя в том самом тоннеле, в котором оказываешься, как утверждают, после смерти, и где можешь идти только в одном направлении — к свету в далеком конце. Здесь тоже возник свет — точнее, точка притяжения, в направлении которой я только и мог перемещаться, влекомый странной силой, которую не мог определить — вроде бы это была Ревекка, я хотел ей помочь, а в результате она помогала мне достичь чего-то, что совсем недавно было дверью в зал ресторана, а сейчас стало воротами в пылающую бездну: откроешь, ослепнешь от адского пламени и упадешь лицом вперед на шипящую сковороду, где тебя будут поджаривать в масле долгую и несчитаемую вечность. Наверно, ужас перед этой возможностью и пылал во взгляде Ревекки, значит, она знала, какой ад нас ждет, а я еще не понимал, но тогда почему она позвала меня за собой, и почему я пошел, не раздумывая, дошел до двери, потянул ее на себя, Ревекка подтолкнула мою руку, будто хотела, чтобы мы с ней быстрее оказались там, куда я вовсе не торопился попасть, и там, в холле, а может, это был не холл, а чистилище, да, скорее всего это было именно чистилище, нас ждали те самые монстры, ужас перед которыми заставил только что Ревекку подняться со скалы, на которой мы с ней проводили свое лучшее в жизни время, у монстров не оказалось тел, но зато были огромные плотные осязаемые и дурно пахнувшие серой души, окружившие нас и повлекшие за собой в холод и мрак, а вовсе не в кипящую топь, и контраст между ожидаемым и реальным оказался таким неожиданным, что я остановился — точнее, я точно помнил в течение какого-то времени, что хотел остановиться, но земное притяжение почему-то влекло меня не вниз, а вперед, и Ревекка подталкивала меня сзади, я ощущал на своей спине ее теплую ладонь, а потом, в холоде и мраке той неизвестности, куда я шел не по своей воле, ладонь Ревекки становилась все жарче, и мне показалось, что на моей спине тлеет рубашка, отчетливо запахло паленым, но я не сразу потерял сознание, я еще сделал несколько шагов и оказался наконец там, куда меня вела Ревекка — почему-то мелькнула мысль, что это женская туалетная комната, я еще удивился тому, что мне-то делать здесь решительно нечего, но и уйти я уже не мог, потому что вокруг была темнота, окутанная тишиной, как ватным одеялом.