Лишний в его игре
Шрифт:
* * *
На следующий день в школе я подлавливаю Хмуря в туалете и бью по лицу. Он не отвечает, хватается за нос, задирает голову. Ни слова не говоря, я иду назад в кабинет. Когда Хмурь возвращается, он делает вид, что между нами ничего не произошло.
Мама теперь не доверяет мне во всем. Когда я собираюсь гулять с компанией и сообщаю, что иду к Антону в гости, она вручает мне фотоаппарат и требует фото для отчетности. Мне нужно зафоткать
Но кажется, я знаю, как решить эту проблему.
Перед тусовкой с крю забегаю к Антону. Зайдя в комнату, от удивления открываю рот. Видимо, я застал Антона в момент важных перемен.
Посередине комнаты стоит большая коробка, в ней — все вещи по мотивам звездной саги: плед, свернутые плакаты, статуэтки, задротская одежда. Зато на стене теперь — постеры к «Форсажу», плакаты с гоночными автомобилями. Из вазы торчат гоночные флаги, на полках — коллекционные модели машин.
— Вау! — восхищенно говорю я. — Тебя можно поздравить?
Вот только вид у него убитый. И голос тоже:
— Лучше пожелай мне: покойся с миром. — Он бросает на верх коробки рюкзак-гроб.
— Эй-эй-эй! — ударяюсь в ободрения я. — Что за настрой? Соберись, тряпка! Вон Доминику за тебя стыдно. — Я киваю на плакат. — Так что произошло?
— Я порвал с Ксюхой. Стал беситься из-за этой дурацкой клички, Энни. Потом отказался участвовать в ролевых играх и ходить в «Убежище». Затем сказал, что вообще все это ненавижу.
— А она что?
— Она вышла из себя. Заявила, что если я не хочу разделять ее интересы, то я ей нафиг не нужен. И я… я ушел. И вот. — Он обводит глазами комнату. — Я думал, мне станет легче, но нет. Все болит, все ломает, как при гриппе. Я… Может, я погорячился? Ведь для нее это много значит, и так важно, чтобы я ее поддерживал…
— Так, никаких сомнений, — жестко обрываю я. — Ты все сделал правильно. То, что она от тебя хочет, — это не просто «разделять интересы». Она хочет подмять тебя под себя. С ней ты терял себя, разве не было такого чувства?
Немного подумав, Антон неуверенно и удивленно кивает:
— Ты прав.
— Вот и отлично! Следуй своему плану. А там, глядишь, она одумается, поймет, что перегнула планку, и сама прибежит к тебе.
— Хорошо. Спасибо. — Антон внимательно смотрит на меня. — Если бы не ты, я бы не решился на такой шаг.
Становится неуютно. Провожу по волосам, от макушки к затылку и обратно.
— Да ладно, чего ты…
— Не хочешь сходить на гонки? — вдруг спрашивает он. — Сегодня вечером. У меня два билета есть.
— Не, Тох, у меня вообще-то другие планы, — смущенно говорю я. Я вижу, что это очередная попытка подружиться, но я не нуждаюсь в новых друзьях,
— Да, — кивает Антон. — Пару раз на занятия она приходила ко мне сама.
Я обвожу глазами комнату, беру из коробки один из плакатов, разворачиваю. С плаката на меня смотрит Оби-Ван.
Вешаю плакат на стену. Затем беру два стула, ставлю у стены. На полку напротив устанавливаю фотоаппарат с включенным таймером. В кадр влезают обои, стулья и ОбиВан.
— Садись, — велю я.
Антон послушно садится рядом. Он удивлен, но даже ни о чем не спрашивает. Вздыхаю: вот же тряпка. Впереди у него еще очень долгий путь.
Мы фотографируемся напротив стены. Я смотрю фото и радуюсь:
— Отлично!
А потом поясняю Антону, зачем мне это.
— Окей, — грустно говорит он.
— Кстати… — Я смотрю на плакат. — Можно заберу Оби-Вана? А еще… у тебя не найдется лишний рулончик этих обоев?
Он удивленно кивает. Мне везет: остатки обоев после ремонта не выбросили. Я отмеряю нужный кусок (такого размера, чтобы влез в кадр и полностью закрыл обзор) и скручиваю. Уже позже, дома, клею плакат на кусок обоев. Сую в тубус, который прячу на улице под теплотрубами, чтобы у мамы не возникло вопросов, почему я все время ухожу к Антону с тубусом, а на тусовках таскаю его с собой. Теперь в любом месте я могу имитировать комнату Антона: хоть в подъезде, хоть под мостом.
Да, как-то это совсем унизительно, когда мама вот так вот требует фото для отчетности. Но я плачу ей той же монетой и чувствую себя совершенно правым, не ощущаю никакой вины, что обманываю ее. Она первая заварила эту кашу.
* * *
Под железнодорожным мостом я разворачиваю свое «полотно» — обои с приклеенным к ним плакатом — и объясняю крю, что делать. Жуку и Касперу надо держать полотно развернутым, а Башне — сфоткать меня на его фоне. Я снимаю куртку, а парни ржут. Башня дурачится:
— Здравствуйте. Это телепередача «Квартирный вопрос», и ее ведущий Ярослав Вудиков пришел к вам, чтобы превратить вашу избушку в дворец…
Дурачатся так же и одноклассники. Гуляем ли мы, тусим у кого-то, шатаемся по торговому центру — я везде хожу со своим рулоном. Друзья в шутку прозвали меня «Аполло, дизайнер интерьеров из Италии», и теперь, если мы в какой-то новой компании, всегда представляют меня так. Я не против таких шуток и подколов: мой план работает! Мама каждый раз проверяет наличие нового фото и остается удовлетворенной.