Лисичка
Шрифт:
Это же вкусовщина, по большому счёту, что мне не нравится. То есть неправда априори, как бы легко и приятно не говорилась она. Людям нравится, вон их там почти полный зал в рабочий день. Надо как-то более объективно подходить к таким тонким моментам, как оценка качества поэзии. Можно, например, проверять стихи на отсос, раз уж так и получилось. Если результат, так сказать, на лицо - то плохие стихи, негодные. А если нет результата - значит, хорошие стихи, интересные. Хотя опять ерунда какая-то получается, потому что результат у нас вообще убийственный. Психолога что ли завести для таких разговоров. А хотя она сама уже завелась. Нарисовалась, хрен сотрёшь.
Надо с ней что-то делать.
Ты - Сидор, вот почему всё так. Ты Сидор, а это значит,
Что не откроется дверь назад в уютный волшебный шкаф.
Ты скачешь весело на волнах, как розовый танин мячик,
И слёзы прячешь от всех от нас, тайком сморкаясь в рукав.
Часть 3. Против течения
1.
Как объяснить, что стихи про любовь - не узилище для вокабул,
Коими тексты бывают начинены, как капустою пироги?
В ухо словами этого не передать и в глаза не закапать.
Но все говорят об одержимости одного человека другим,
И называют это искусством.
А выглядит как пироги с капустой.
Ну ладно.
Все люди изменяют друг другу и самим себе. Постоянно. И я ничем не лучше. Я даже хуже - люди изменяют по любви, а я вообще непонятно зачем. Кого я люблю? Никого. Кого я хочу сделать счастливым? Да мне даже на себя плевать. День прошёл - и хорошо. Неделя - нет повода не выпить. А там уже и второе августа скоро, а потом день рожденья, а потом здравствуй, жопа, Новый год. Или не здравствуй, что-то за последние дней пять явный перебор дряни в ноосфере наблюдается. Что-то грядёт.
Охота в самом разгаре, флажки расставлены, бежит-бежит лисичка, а нигде просвета нет, нигде выхода не видно, и спрятаться тоже негде. Позади загонщики, впереди стрелок. Понять бы ещё, кто из них кто, у кого ружьё. Самый очевидный ответ - у Гарика, он же охотник. Но как раз он гонит. И меня, и на меня. Статья, пишет, не торт. Про ярмарку лучше было, пишет. Полночи ждал, пока я рожу, а чего ждал - сухо, поверхностно, безлично. А грозился, что некролог. Ну ладно, сам поправлю, пишет. Чего уж теперь. Ну спасибо, Гарик. Хотя чего это я, какое там спасибо - он же правды от меня хочет, а ведь если напишу правду, то не примет. Не знаю насчёт лёгкости и приятности говорения этой правды, но вот врать меня что-то подзаездило уже. Тяжело. Но остановиться не получается никак - лжи уже столько, что она похожа на бронепоезд без тормозов. И несётся бронепоезд на всех парах, и остановить его нельзя - только стрелки переводить, чтоб он в тупике не разбился и боекомплект не сдетонировал. Тогда всем хана. И он несётся, гудит и только набирает скорость. А куда он заедет в итоге - одному Богу известно. Хотя нет, неизвестно, его же нет. Есть только ложь.
Так у кого же всё-таки ружьё.
Не успеваешь следить, что там еще не остыло,
В тренде ли черные глаза или белая стрекоза.
Но ощущение всегда - будто кто-то наелся мыла,
А желудок не может переваривать триклозан,
И через задний проход выдуваются пузыри.
Высоко полетели, смотри.
Ух ты.
В нашем уютном зазеркалье надо бежать со всех ног, чтобы оставаться на месте. А чтобы куда-то попасть, так и вдвое быстрее. Вот только я попасть никуда не хочу. И места, на котором можно было бы оставаться, тоже нет. У простых коллективно бессознательных людей есть, а у меня нет. Как так получилось. Не вопрос - утверждение. Спасибо, Карина, что помогаешь. Маленькая дрянь.
А
Остаются жена и Гарик. Надо всё-таки поговорить с Гариком. Любовь как триумф воли на фоне измельчания характеров, да. Не забыть бы теперь. А не забудем, потому что с этого и начнём. Вперёд.
Есть ещё возрастная тоска по утраченному либидо,
Место которого занимает всепожирающая пустота.
Лирические доказательства пятого постулата Евклида
Не имеют академической ценности, просто так
Измеряется пройденный путь в гомерической тьме.
В конце которого - смерть.
И всё.
2.
Он - герой, последний герой. Больше уже не будет.
В Рай врата до сих пор открыты только ради него.
Я приду к земному царю с его головой на блюде.
Царь оставит себе на память блюдо с его головой.
Пользуясь тем, что рабочий день у меня фактически не нормирован, я редко прихожу на работу рано утром. Однако в этот раз следовало бы уважить некие неписаные правила дорогой редакции. Нормально поговорить с Гариком не получится, потому что Катя старается своего не упустить - приходит пораньше, чтобы побыть с начальником наедине. Но это поправимо. То есть мне так кажется. Она и правда на месте, делает вид, что погружена в работу, на мое приветствие отвечает сдержанным кивком. Гарик в предвкушении:
– Ну что там в театре - всё нормально прошло? Этой Карине понравилось?
– А то! Она мне даже отсосала, - я прохожу на свое место и вальяжно плюхаюсь в кресло. Гарик недоуменно смотрит на меня. Катя в шоке.
– Два раза, - добавляю и думаю, бывает ли передозировка правдой.
Что думает Гарик, интересно. Не исключаю, что он подозревает какую-то многоходовку с целью доведения Кати до истерики, но всё же пытается поддержать беседу, ибо такое лучше заболтать:
– До или после?
– Во время, - практически отливаю в гранит, упиваясь собственной честностью. Надеюсь, что Булгаков кончил сейчас в Аду прямо на раскаленную сковородку. Черт побери, шесть лопат угля этому наркоману в счёт моей бессмертной души!
Катя встаёт и молча выходит. Лицо её по цвету напоминает жезказганский малахит, различные оттенки зелёного расходятся по нему концентрическими кругами неправильной формы. Гарик молча провожает её взглядом, потом поворачивается ко мне. В глазах его легкое недоумение и тяжёлая уверенность в том, что меня пора как следует нахлобучить прямо на рабочем месте.