Лисичка
Шрифт:
Каждый мог быть героем без всяких глупых "кроме".
Ведь в крови у всех героев тот же гемоглобин.
Но кругом - одни уроды, не слушают голос крови.
Им бы только убить героя... убить героя... убить...
– Знаешь, как погиб Лермонтов?
– произносит он так, что воздух в комнате начинает сгущаться.
– Трагически, - отвечаю я, как будто всё в порядке.
– Тебе выпал уникальный шанс узнать, насколько трагически.
– Да брось, Гарик. Мне надо было, чтоб она вышла.
– Она вышла. Ты следующий. Только она вернётся,
– Это не шутка, босс. Жена изменяет мне с извозчиком. Хочу спросить у тебя, что делать.
Гарик успокаивается, но при этом загружается моей проблемой. Тягостное молчание того и гляди разольётся в воздухе, но в комнату врывается Катя. Она никуда не уходила, а стояла за дверью. Последние концентрические круги неправильной формы исчезают с её лица, и, оперевшись руками на мой стол, она наклоняется и громко объявляет всему миру:
– Она изменяет тебе потому, что ты мудак! Тупой! Cамодовольный! Мудак!
Но меня надо топить чем-то посерьёзнее.
– За два года в Москве ты не нашла себе даже такого мудака, как я. Насколько ценно твоё мнение как эксперта в этой области?
Катя от неожиданности забывает продолжение своей обличающей тирады, пару раз хватает ртом воздух, а потом из её глаз начинают литься слезы. Слёз много, макияж течёт, Катя это понимает, и слёз становится только больше. С криком "Мудак!!!" она выбегает, закрыв лицо руками и громко рыдая. На этот раз по-настоящему уходит, и, видимо, надолго. Гарик встаёт, смотрит на меня укоризненно, качает головой и медленно выходит за Катей.
Силы Зла смешали с дерьмом все огнем и железом.
Этот мир не спасут любые жертвы ради Добра.
Эй, герой, слышишь, герой, подвиг твой бесполезен.
Я убью тебя, и навсегда закроют ворота в Рай.
Я знаю, что я мудак. И не страдаю от этого. Честно говоря, я этим наслаждаюсь. И мне, черт побери, непонятно, почему окружающие не рады разделить со мной это чувство глубокого удовлетворения и внутренней гармонии. Кому легче будет от того, что я перестану себя вести как мудак? Никому. Все наоборот будут искать, к чему бы придраться, каким бы рыцарем в сияющих доспехах я не стал, буде возжелаю жизнь свою изменить. Все так живут - мудаки мудаками, ни с кого никакого спроса нет. Мудак - и сразу понятно, чего ждать. Но некоторые так близко к сердцу принимают и расстраиваются при этом, как я от идиотских пассажей в стихах Полоскиной или другой какой-нибудь принцессы новой искренности. Ну так я туда и не хожу, где эти принцессы выступают. Пока Родина то есть не пошлёт - не хожу. А Катя видит, что я мудак, и ходит сюда, и ходит. Перевоспитать меня пытается. Тут не знаю, даже что сказать - рожай детей, воспитывай, посмотрим, что получится. Так и скажу, наверное, в следующий раз. И узнаю, как трагически погиб Лермонтов.
А дети у неё будут мудаками, потому что сама она дура. Но Гарик, как всегда, прав. Надо выйти на воздух.
Я людей отправлю туда, где им самое место.
И на пути у меня стоишь только лишь ты один.
Эй, герой, нам с тобой на этом шарике тесно.
Хватит ждать (чего еще ждать?) - иди же сюда, иди...
3.
О правильных науках нечасто пишут в книгах.
Сказать
Никто не знает правду, но все плетут интриги.
А чем всё обернётся - мы можем лишь гадать.
Небо покрывается какими-то погаными тучами невнятного цвета - непонятно, чего от них ждать. Дождик прибил бы летающую в воздухе пылищу, но при этом совершенно испортил бы мою рубашку. Гарик с независимым видом выходит из редакционного подъезда с портфелем и идёт через двор ко мне. Абсолютно независимый вид - один из многих талантов Гарика, которым я искренне завидую. Наряду с умением быстро принимать решения и ещё быстрее вспоминать цитату по случаю. В портфеле коньяк, пластиковые стаканчики, упаковка пирожных "Птичье молоко" и видавший виды апельсин. Интересно, давно ли заморский фрукт ждал в столе Гарика своего часа. Впрочем, потребительские свойства он почти не утратил, а пока я его ломаю, Гарик умело наливает. После чего мы не менее умело выпиваем, оным апельсином закусив.
– Итак?
– спрашивает Гарик, как бы продолжая разговор.
– Ну он водит машины, пишет об этом статьи для тематических изданий. И трахает мою жену. Такие дела.
– Нда, - Гарик вздыхает.
– Нехорошо. Что делать думаешь?
– Не знаю. Я у тебя хотел спросить.
– Ты разводиться хочешь?
Я не ждал, что Гарик начнёт так резко, поэтому наливаю снова уже сам, и мы снова выпиваем, опять же апельсином закусив.
– Не знаю.
– Что значит - не знаю?
– распаляется Гарик.
– Что ты вообще знаешь?
– Я знаю, что они трахаются. Что у них сексуальная гармония.
– Неплохо. А с тобой что - не гармония?
– Ну вообще она не жаловалась.
– Она с тобой кончала?
– Безусловно. И не раз.
Помолчав, добавляю.
– И не раз за один раз.
– Тогда какого хрена?
– Вот мне тоже интересно, но напрямую спрашивать я пока не решаюсь.
Гарик снова наливает.
– А у тебя ещё кто-то есть?
Будь ты проклят, Гарик. Я ж тебе полчаса назад русским языком всё сказал.
– Нет, - отвечаю я, понимая безнадёжность ситуации.
– Да, и потом - откуда?
Красавчик просто. Достоверен, как Капитан Очевидность - то ли бессовестно дурить Гарика вошло у меня в привычку, то ли я за это в скором времени заплачу, как и полагается, тройную цену.
Поэтому мы просто сидим, как звери в яме
И по неявным фактам осмысливаем мир.
Возможно, надо было кормить людей червями.
А может, надо было кормить свиней людьми.
– Ну вообще надо либо разводиться, либо как-то договариваться, - начальник задумчив.
– Все или разводятся, или договариваются.
– Я не хочу как все, - я и правда не хочу.
– Потому что когда все делают как все, они только умножают дискомфорт, несчастье и энтропию. Я не хочу ни дискомфорта, ни несчастья, ни энтропии. Для этого есть тьма искусников, я не из их числа.
– Тогда не надо было запускать ситуацию.
– Ты сейчас о чём, извини? Не понимаю, - и правда не понимаю. Может, я тупой. Надо выпить ещё чуть-чуть, так что Гарик разливает.
– Если ты на ней женился, тебе это было зачем-то надо, так?
– и Гарик поднимает стаканчик, мы чокаемся и выпиваем.