Листья травы (Leaves of Grass)
Шрифт:
перекрестке дорог;
То был лазарет, разместившийся в
старой церкви.
Заглянув туда, я увидел то, чего нет
на картинах, в поэмах:
Темные, мрачные тени в мерцанье
свечей и ламп,
В пламени красном, в дыму
смоляном огромного факела
Тела на полу вповалку и на
церковных скамьях;
У ног моих - солдат, почти мальчик,
истекает кровью (раненье
в живот);
Кое-как я остановил кровотеченье
(он
Перед тем как уйти, я снова окинул
все взглядом;
Санитары, хирурги с ножами, запах
крови, эфира,
Нагроможденье тел в разных позах,
живые и мертвые;
Груды, о, груды кровавых тел - даже
двор переполнен,
На земле, на досках, на носилках,
иные в корчах
предсмертных;
Чей-то стон или вопль, строгий
докторский окрик;
Блеск стальных инструментов при
вспышках факелов
(Я и сейчас вижу эти кровавые тела,
вдыхаю этот запах);
Вдруг я услышал команду: "Стройся,
ребята, стройся!"
Я простился с юношей - он открыл
глаза, слегка улыбнулся,
И веки сомкнулись навек, - я ушел в
темноту,
Шагая сквозь мрак, шагая в шеренге,
шагая
По неизвестной дороге.
ЛАГЕРЬ НА РАССВЕТЕ, СЕДОМ И
ТУМАННОМ
Лагерь на рассвете, седом и
туманном,
Когда, проснувшись так рано, я
выхожу из своей палатки,
Когда бреду по утренней прохладе
мимо лазаретной палатки,
Три тела я вижу, их вынесли на
носилках и оставили без
присмотра,
Каждое накрыто одеялом, широким
коричневатым шерстяным
одеялом,
Тяжелым и мрачным одеялом,
закрывающим все сверху донизу.
Из любопытства я задерживаюсь и
стою молча,
Потом осторожно отворачиваю
одеяло с лица того, кто ближе;
Кто ты, суровый и мрачный старик,
давно поседевший,
с запавшими глазами?
Кто ты, мой милый товарищ?
Потом я иду ко второму - а кто ты,
родимый сыночек?
Кто ты, милый мальчик, с детской
пухлостью щек?
Потом - к третьему - лицо ни
старика, ни ребенка, очень
спокойное, словно из прекрасной
желто-белой слоновой
кости;
Юноша, думаю, что признал тебя, -
думаю, что это лицо -
лицо самого Христа,
Мертвый и богоподобный, брат всем
и каждому, он снова
лежит здесь.
КОГДА Я СКИТАЛСЯ В
ВИРГИНСКИХ ЛЕСАХ
Когда я скитался в Виргинских
лесах
Под музыку листьев, под ногами
шуршавших (была уже осень),
Я заметил
солдата,
Он был ранен смертельно и
похоронен при отступленье - я
сразу все понял:
Полдневный привал, подъем! Надо
спешить! И вот надпись
Нацарапана на дощечке, прибитой к
стволу:
"Храбрый, надежный, мой хороший
товарищ".
Долго я стоял там и думал, а потом
побрел дальше.
Немало лет протекло с тех пор,
немало событий,
Но в смене лет, событий, наедине и
в толпе, я порой вспоминаю
Могилу неизвестного солдата в
Виргинских лесах, с надписью
краткой:
"Храбрый, надежный, мой хороший
товарищ".
КАК ШТУРМАН
Как штурман, что дал себе слово
ввести свой корабль в гавань,
хотя бы его гнало назад и часто
сбивало с пути,
Как следопыт, что пробирается
вглубь, изнуренный
бездорожною далью,
Опаленный пустынями,
обмороженный снегами, промоченный
реками, идущий вперед
напролом, пока не доберется
до цели, -
Так даю себе слово и я сложить для
моей страны - услышит ли
она или нет - боевую походную
песню,
Что будет призывом к оружью на
многие года и века.
ВРАЧЕВАТЕЛЬ РАН
<>
1
<>
Согбенный старик, я иду среди
новых лиц,
Вспоминая задумчиво прошлое,
отвечаю ребятам
На их: "Расскажи нам, дед", и
внемлющей мне молодежи
(Взволнован, ожесточен, я думал
забить боевую тревогу,
Но пальцы мои разжались, голова
поникла, - я снова
Стал раненым боль облегчать, над
мертвыми молча
скорбеть);
Скажи о военных годах, об их
неистовом гневе,
Об их беспримерных героях (иль
только одной стороны? Ведь
был так же храбр и противник),
Так будь же свидетелем вновь -
расскажи о двух армиях
мощных,
О войске стремительном, славном, -
поведай о том, что видел,
Что врезалось в память тебе. Какие
битвы,
Победы и пораженья, осады навек ты
запомнил?
<>
2
<>
О девушки, юноши, любимые и
дорогие.
От ваших вопросов опять в памяти
прошлое встало;
Вновь я, солдат, покрытый пылью и
потом, прямо с похода