Литераторы Дамкин и Стрекозов
Шрифт:
– И главное, заметь, у него все это наплывами. Посмотрит фильм про каратэ, вдохновится. Целую неделю занимается спортом, не курит, встает рано утром. А потом расслабляется, опять спит до двенадцати...
Литераторы попили чай. Дамкин выкурил папиросу.
Хлопнула дверь, и в кухню вбежал Карамелькин.
– Вот!
– воскликнул программист, помахивая письмом.
– Пэтэушница?
– спросил Стрекозов.
– Она!
– выдохнул Карамелькин.
– Только она не пэтэушница!
– Это мы уже слышали. Ты уже прочитал?
– Сейчас
– заверил друзей Карамелькин, присел к столу, вытащил из конверта густо исписанный листок в клеточку и стал читать.
– "Милый, любимый, единственный мой!"
– Какой высокий слог, а!
– вставил Стрекозов.
– Как у Пушкина в "Евгении Онегине"!
– Да не перебивай ты, а то я читать не буду!
– нетерпеливо подпрыгнул Карамелькин.
– Я ведь только похвалил!
– "Милый, любимый, единственный мой!
– начал читать Карамелькин. Милый друг! Снова пишу вам. Я видела вас в последний раз каким-то озабоченным. Может быть вы поссорились со своей возлюбленной? И потому так напились? Я думаю, что у вас было много женщин, это всегда сразу видно. Вы так красивы, ловки. Я так боялась, что слишком настойчива, и как же я была рада, что ты нарисовал на почтовом ящике знак нашей любви! Я так скучаю по тебе, так хочется, чтобы ты меня обнял, прижал к своему сердцу! Я так много думала о тебе, что в школе по географии получила тройку..."
– Что я говорил! Школьница!
– воскликнул Стрекозов.
– Да еще и троечница!
– Да не перебивай ты, урод!
– возмутился Карамелькин.
– "Вообще-то, я отличница, но сейчас не могу ни о чем думать, кроме моей любви к тебе, поэтому получаю тройки. А вообще я круглая отличница, и все мальчики из нашего класса за мной ухаживают. Ты бы им запросто дал в нос, они все слюнтяи, грубые и неженственные. Предлагаю встретиться. Только не в нашем районе, а в парке культуры и отдыха имени Горького, где можно погулять по тенистым аллеям, посидеть в кафе, поговорить о нашей любви! Приходи сегодня в три часа дня к главному входу в парк. Я сама к тебе подойду. До встречи, дорогой! Твоя..." Подпись неразборчива.
– И ты пойдешь?
– спросил Дамкин.
– А как же!
– радостно вскочил Карамелькин.
– Цветы куплю, свожу девушку в кафе!
– А как же растление малолетних?
– поинтересовался Стрекозов.
– Дурак ты, Стрекозов! Это ты, может, ее сразу бы изнасиловал, а у меня будет к ней чистая любовь!
– Да, - протянул Дамкин.
– Это очень романтично! А может, и нам с тобой сходить? Посмотрим на твою школьницу, оценим...
– Нет уж, спасибо!
– отмахнулся Карамелькин.
– Вы мне все испортите!
– А чего портить-то, если это у тебя будет только чистая любовь?
– Да идите вы! Никакой любви не будет! У меня самые честные намерения. Мы встретимся, я угощу девушку мороженым и объясню ей, что когда-нибудь она действительно познакомится с молодым человеком, которого сможет по настоящему полюбить...
– Дамкин, - сказал Стрекозов.
– Не приставай к влюбленному юноше.
– Да, Карамелькин, а на какие шиши ты ее в кафе поведешь?
– Есть у меня пять рублей...
– Богатенький Буратино, - завистливо покачал головой Дамкин.
– Ладно, - Стрекозов встал.
– Собирайся, Дамкин. Пойдем деньги зарабатывать.
– Как это ты их заработаешь?
– Легко!
– объяснил Стрекозов.
– Если найдем у Карамелькина шляпу, можно почитать стихи на Арбате. Там кого-нибудь из знакомых встретим, одолжимся. А еще помнится, мы недели две назад относили с десяток рассказов в редакцию журнала "Колхозное раздолье". Может, там что обломится. Пошли.
– Ну, пошли, - сказал Дамкин, допивая чай.
– Только я кофейку бы вмазал в какой-нибудь кофейне.
– Кофейку - это не помешает, - согласился Стрекозов.
Глава следующая
Дамкин и Стрекозов встречаются с чутким редактором
и еще одним литератором
Всего же больше он мечтал о славе писателя.
И.А.Гончаров "Обыкновенная история"
Дамкин и Стрекозов прокатились на метро, вылезли из душных подземелий на свежий воздух и, размышляя по поводу вечной нехватки денежных средств, поплелись по улице в сторону редакции журнала "Колхозное раздолье", куда две недели назад предприимчивый Дамкин отнес с десяток рассказов и стихотворений.
– Там редактор - вполне симпатичный мужик, - говорил Дамкин.
– Так вежливо разговаривал, даже спасибо сказал. Обещал, что обязательно чего-нибудь напечатает.
– А он читал "Билла Штоффа"?
– ревниво спросил Стрекозов.
– Говорит, не читал. Но очень наслышан.
– Надо будет ему подарить экземпляр с дарственной надписью.
– Подарим, - Дамкин закурил.
– О! Смотри-ка! Евсиков!
– Привет, литераторы, - важно поздоровался студент Евсиков, шагающий навстречу Дамкину и Стрекозову с огромным рюкзаком за плечами и двумя баулами в руках.
– Ты что, Евсиков, за колбасой собрался, мешочником стал?
– миролюбиво поинтересовался Дамкин.
– Какая еще колбаса? В поход иду, - пояснил студент.
– Такие клевые места обнаружили! Уже третий раз туда едем. Хотите, поехали с нами, у нас компания веселая.
– Опять без женщин?
– спросил Стрекозов.
– Ну, почему же, - Евсиков поставил баулы на асфальт и подпрыгнул, поправляя рюкзак.
– Идут с нами три девочки.
– Так ведь от женщин в лесу одни неприятности!
– Да нет, - возразил Евсиков, снова подхватывая баулы.
– Есть определенная польза. Обед сварить, посуду помыть...
– Эксплуататор, - заклеймил Дамкин.
– Разве можно женщин заставлять так работать?
– А чего им еще в лесу делать?
– удивился студент.
– Ну, ладно, заболтался я тут с вами, на электричку опаздываю!
И Евсиков побежал дальше.
– Интересная у людей жизнь, - заметил Стрекозов завистливо.
– В походы ходят... Надо было у него денег стрельнуть.