Литературная Газета 6318 ( № 14 2011)
Шрифт:
Спустя несколько месяцев там я узнал – наша 53-я отдельная стрелковая бригада в полном составе попала в окружение под Мясным Бором, как и многие части 2-й Ударной армии (якобы их сдал генерал Власов). В живых остались единицы.
Потом повоевать пришлось в Польше осенью 1944года, в составе 1-й армии Войска Польского. У небольшого городка Лукув получил второе ранение.
– Николай Сергеевич, как сложилась ваша судьба после войны?
– После демобилизации в 1947году, окончил Ленинградский горный институт и посвятил всю свою жизнь геологии. Уверен, что я счастливый человек.
Трудно словами передать, что довелось испытать Николаю Лебедеву в те годы. Земля, где шло сражение за Ленинград (территория современных Ленинградской, Новгородской и Псковской областей), была выжженной пустыней. Даже воздух, казалось, раскалялся докрасна от бесконечных смертоносных взрывов и гари.
Солдаты и офицеры обливались потом и кровью, утопали в снегах у реки Волхов, теряли силы и товарищей, но двигались вперёд. Вперёд – к Дню Победы.
Софья АНДРЕЕВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Имена на поверке
Живые и мёртвые
Имена на поверке
Есть такое незабываемое по таланту и честности явление, как фронтовая поэзия. Как бы доказывая, что не все истины бесспорны, муза её всё-таки нашёптывала под грохот пушек и на полях сражений строки, но записывались они в блокноты «не в боях – между боями». В преддверии 70-летия начала Великой Отечественной войны «ЛГ» в рубрике «Имена на поверке» продолжает вспоминать фронтовых поэтов, их стихи, многие из которых незаслуженно забыты.
Рождённый в семье интеллигентов, юный киевлянин рано сдружился с музой поэзии. И, когда Великая Отечественная война загрохотала танковыми траками по земле его отечества, Семён Гудзенко, студент третьего курса Института философии, литературы и истории (МИФЛИ), вместе со своими однокурсниками Юрием Левитанским и Эмилем Кардиным записались добровольцами в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения. Они не могли отделить себя от происходящего со страной. В феврале 1942 года Гудзенко получает жестокое ранение в живот. Но выздоравливает. И снова рвётся на фронт. Его отправляют в только что освобождённый Сталинград, далее фронтовые журналистские дороги ведут через Карпаты в Венгрию. И пишет стихи, пишет баллады, как Алексей Недогонов (оба они были тогда под влиянием тихоновского стиха). Любопытно то, что Николай Тихонов был под влиянием поэзии Николая Гумилёва, солдата Первой мировой. Такова перекличка поэтов во времени. Семёну Гудзенко повезло, когда его стихи услышал Илья Эренбург. Он же классически определил особенности его фронтовой поэзии: «Эта поэзия – изнутри войны. Это поэзия участника войны. Эта поэзия не о войне, а с войны, с фронта».
Ведущий рубрики Анатолий ПАРПАРА
ПЕРЕД АТАКОЙ
Когда на смерть идут – поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв. И умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черёд.
За мной одним идёт охота.
Будь проклят сорок первый год
и вмёрзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв. И лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведёт через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким. А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь чужую.
Октябрь, 1942
НЕБЕСА
Такое небо!
Из окна
посмотришь чёрными глазами,
и выест их голубизна
и переполнит небесами.
Отвыкнуть можно от небес,
глядеть с проклятьем
и опаской,
чтоб вовремя укрыться в лес
и не погибнуть под фугаской.
И можно месяц,
можно два
под визг сирен на землю падать
и слушать,
как шумит трава
и стонет под свинцовым градом.
Я ко всему привыкнуть смог,
но только не лежать часами.
...И у расстрелянных дорог
опять любуюсь небесами.
1942
***
Я был пехотой в поле чистом,
в грязи окопной и в огне.
Я стал армейским журналистом
в последний год на той войне.
Но если снова воевать...
Таков уже закон:
пускай меня пошлют опять
в стрелковый батальон.
Быть под началом у старшин
хотя бы треть пути,
потом могу я с тех вершин
в поэзию сойти.
1946
ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Над нами тысячи стрижат,
как оголтелые, визжат.
Как угорелые, стремглав
весь день бросаются стрижи
в заброшенные блиндажи,