Литературная Газета 6446 ( № 3 2014)
Шрифт:
МЕМУАРЫ
Блокада Ленинграда. Народная книга памяти. – М.: АСТ, 2014. – 829 с. – 3000 экз.
Огромная книга воспоминаний о Ленинградской блокаде, большинство из которых публикуются впервые, выйдет из печати в конце января. Это чтение не даёт оторваться, наполняет горечью и гордостью. Новая история не знала подвига, подобного тому, что совершился в блокадном Ленинграде, его можно сравнить разве что со средневековым эпосом – но и в этом сравнении произошедшее в трёхмиллионном городе завораживает масштабом и силой духа, особенно уникальной, потому что это была сила гражданских – от десятилетних детей, тушивших зажигательные бомбы, до восьмидесятилетних старух, своим жизненным опытом спасавших целые семьи. Ленинград стал городом, где смерть – постоянная спутница каждого: «из нашего двора остался я один», «из тридцати пяти детей выжило одиннадцать», «в идущую прямо перед нами машину попала бомба» – эти скупые слова во всех блокадных воспоминаниях.
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Анна Журавлёва. Кое-что из былого и дум: О русской литературе XIX века. – М.: Издательство Московского университета, 2013. – 272 с. – 600 экз.
Это посмертно изданная, итоговая книга историка русской литературы, профессора филологического факультета МГУ Анны Ивановны Журавлёвой. Методологической основой для книги послужили критические работы Аполлона Григорьева, которому исследовательница посвятила несколько глав. В центре её внимания – «проблема героя и проблема народа в их соотнесённости друг с другом», а также «непушкинское в русской литературе». Журавлёву занимает развитие основных мотивов и тем русской литературы помимо магистральной – пушкинской – линии; это отчасти формирует её интерес к Тютчеву, Островскому, Салтыкову-Щедрину (а также их пересечениям); лирику Лермонтова она также рассматривает как самобытное явление, которому в особенности свойственна спонтанность переживания. Национальная самобытность русской литературы, её исторического становления в течение десятилетий была предметом исследования Журавлёвой; эта книга обобщает выходившие ранее статьи.
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Юстейн Гордер. Мир Софии. – СПб.: Амфора, 2013. – 655 с. – 3040 экз.
Рассказать подросткам о философии, притом не слишком упрощая тему, – замысел нетривиальный. Норвежец Юстейн Гордер решился именно на это: написал художественный просветительский роман (немного в духе XVIII века) о том, как современной четырнадцатилетней девочке Софии стали приходить загадочные письма со странными и тревожащими вопросами: «Кто ты такая?», «Откуда произошёл мир?», «Какие силы направляют ход истории?». Девочке-подростку не под силу самой разрешить проблемы такого масштаба (а мама с головой погружена в домашние дела), но таинственный наставник и не предлагает это сделать, а постепенно знакомит с мировым мыслительным процессом. Главное же, он «включает» природную пытливость Софии. Философию нельзя выучить, но можно научиться философскому мышлению – этим и занимается София: учится размышлять, сочетая повседневные наблюдения с умозрительным рассуждением. Эта книга не отличается захватывающим сюжетом и сочным писательским слогом: у неё другие задачи и достоинства.
Коллективный Гельман
Фото: ИТАР-ТАСС
Современный, едва лепечущий младенец уже не озадачивает родителей в утробе разъяснённым вопросом об энтропийной сущности "чёрного квадрата", а требует ответа - кто или что есть «гельман» и чем он отличается от «саурона»? Не разумея – человек ли это или же фантом-симулякр, заворожённый мантрами лукавых форматоров то ли коллективного сознания, то ли бессознания – «не слушай – не читай – не смотри», поневоле путаясь в Сети, открывая посильную собственному скорбному разумению «Википедию», узнаёшь, что есть реальный, родившийся в Кишинёве, окончивший Московский институт связи инженер Марат Гельман. Дальше перечисляются многочисленные компетенции – галерист, политтехнолог, арт-менеджер, публицист... На другом сайте указывается, что в середине 90-х вместе с Глебом Павловским создал Фонд эффективной политики и внедрил на российской почве профессию политолога. Поверив в эти утверждения, как и в устоявшееся, что политика – дело как минимум нечистое, озадачиваешься: а каковы же её инженеры-технологи?
Разучившись отличать за последние десятилетия, к примеру, благородного киллера от гнусного убийцы, прочитав, что Гельман занимается продвижением «современного искусства» и просвещением темноватого «населения», осторожности ради, помня жалобу Константина Николаевича Леонтьева: «Не силён в метафизике, покажите картинку», бегло просмотрел открытое и продвинутое Гельманом. Мучился до подташнивания от однообразной глумливой провокационности, но терпел, чтобы ждущее ответа дитя не срезало – «не видел, не говори». Видел и, беспокоясь о здоровье, решил не верить, что актуальное, акционистское и в иных самоназваниях мутирующее иное, мимикрирующее под искусство, таковым является. Не утруждая детский ум разъяснениями отличий классической эстетики от институциональной, рассуждениями о границах искусства между пострелигиозностью и постэтикой, мимоходом задумываешься о необходимости профессионального образования, без которого не выбраться из дискурсивного морока. Но тут же себя одёргиваешь – какая может быть потребность в специальных знаниях в революционное время?! Если в Гражданскую унтер-офицеры и ускоренно обученные прапорщики громили генштабистов, то уж в ненормативном искусстве классическое образование, обременяющее хотя бы знанием традиции, явно становится излишним, мешающим безжалостно-экспериментальной вивисекции.
Бродя в Сети, пытаясь запомнить актуальных художников, через короткое время ощущаешь, что Гельман стирает, вбирает другие имена, превращаясь в некое обобщение, подобно Навальному, замещающему
Как сладостно – отчизну ненавидеть
И жадно ждать её уничтоженья!
[?]……………
Любить? Любить умеет всякий нищий,
А ненависть – сердец могучих пища!
Вспомнил и «кухонных сидельцев», под анекдоты и тихий гитарный перебор подточивших, по собственному гордому утверждению, устои родимой ненавистной империи.
Типология Струве – код к пониманию многочисленных Гельман-проектов, несколько утомляющих некачественным однообразием. Некачественным в смысле необременённости каким-либо стремящимся к совершенству мастерством. Гельман-демиург создаёт «художников», манипулирует ими, выдвигая и задвигая, подчиняя собственным затеям, претендующих на сиюминутную актуальность. Холодноватая отстранённость ума, не испытывающего удовольствия от прямого делания, конвейерно штампует неоиконоборческие ремейки и декларативно материализует различные либеральные фобии. Прав был Малевич, призывая последователей: «Искусство кончилось, идите на заводы». Ну что можно прибавить к безобидному театральному эскизу, лишь при помещении в «красный угол» превратившемуся в могущественный «чёрный квадрат», сопоставимый с дюшановскими «усами Моны Лизы» и писсуаром-фонтаном? Можно ли достичь масштаба глумлений «безбожников у станка», оплаченного кровью сопротивлявшихся? Неоиконоборчество в России, видимо, проходит свой путь от трагедии до «мелкой бесовщины».
Помня пушкинское наставление жене, отправившейся в родовое имение, – не читать дедову библиотеку, не поганить душу, не советуешь требовательному дитяте тянуться к акционистским плодам, оставляя их потребление закалённо-переваривающим любую отраву. Для себя выберем с галерейного лотка не самый залежалый продукт: «Welcome! Soshi 2014», показательно завершивший «пермский проект». Один из многочисленных гельман-клонов Слонов забыл, а может, никто его по-китайски не предупредил, что не следует даже мёртвого тигра дёргать за усы, тормошить медведя, а тем более беспокоить сталинскую тень. Придав холстам-плакатам гулаговскую звероватость, поглумившись над медвежье-лапотной страной, испытав на всякий случай почтение к безальтернативному Калашникову, бородатый Слонов зачем-то обидел безродного Чебурашку. Так и видишь красноярского акциониста, уютно устроившегося на подзаборной карамазовской скамейке между Печериным и его литературным двойником Смердяковым, рассуждающими о благородно прекрасных играх в Лондоне, Сиэтле, Лос-Анджелесе, Мадриде, великом Пекине!.. Возмущающихся, как позволило прогрессивное сообщество Олимпиаду в России? Мечтающих, что вообще было бы неплохо оказаться завоёванными каким-либо «умным народом». Прав, тысячу раз прав был безжалостный земский диагност П.Б. Струве!
Кажется, если не изменяет память о прочитанной газетной заметке, в Красноярске Гельман политтехнологично-установочно озвучил тему необходимости модернизации культуры как самой консервативной составляющей, мешающей уже модернизации всего и вся. Невольно задумываешься: а не он ли придумал, вбросил модернизацию в коллективное бессознательное? Ну как перестроить экономику, промышленность, армию, образование? Как овладеть нанотехнологиями, если, что ни делай, всё кончается «лампочкой Чубайса»? А культуру, если соскрести остаточные средства, можно переформатировать, благо есть пилотный «пермский проект», который нужно продать, предлагая губернаторам в упаковке – «культурная столица России», «культурная столица Евразии»... Можно дорекламировать до Вселенной. Попутно вспомним, что почитаемая, прежде всего в Германии, «проектность», абсолютизирующая и оплачивающая изолировавшийся «чистый разум», как-то давно и сразу транскрибировалась живым русским языком в «прожектёрство», в вариантах от в лучшем случае маниловской мечтательности, в худшем скоморошества, если вспомнить основное обвинение «весельчаков», что «играли сильно», окружая деревни, загоняя крестьян в мыльни, где можно было оставаться без креста, заставлявших участвовать в кощунствах и глумлениях, а в заключение насильственно взимавших плату. «Пермский проект» напоминает принудительное кормление здоровой культуры, впихиваемой в «баньку с пауками» или напрямую в шестую палату для психиатрических экспериментов.
Если вспомнить советские оформления праздников, то «красные человечки», надгрызенное яблоко из кирпича, арка из брёвен – «пермский Дефанс» и прочее несопоставимы и несомасштабны им, если бы не плата, съевшая не один краевой бюджет на культуру. К тому же то, что было оформительской обыденностью, теперь преподносилось как модернизационный прорыв. Подлинно трагичен, пожалуй, лишь пермский «стрит-арт» – граффити на стенах разгромленной, без потолков, окон и перекрытий Академии ракетных войск стратегического назначения. Это вам не неуловимый, возможно, от того, что никому, подобно Джо, не нужный Бэнкси. Здесь глумление ядерное.