Лоцман кембрийского моря
Шрифт:
— Они не захотят, — мрачно сказал Василий.
— Вот новости! — Иван Андреевич грозно взглянул: — Ты поругался и там?
— Нет.
— Готовься к поездке. Прощай.
Экспедицию возглавляет Александр Дмитриевич Порожин. Это невесело для нас всех (кроме
Таня и вовсе убеждена, что мы не можем найти нефть под руководством Александра Дмитриевича. «Никакой Якутии не было бы, если бы не ты! Это все твоя романтическая фантазия! Конечно, и геологическая тоже!.. И ты внушила ее папе! И мне тоже!.. Положим, папе ты не сумела бы ничего внушить, он слишком робок. Но меня ты уговорила. И всех уговорила!.. И вот результат!»
Это правда, что мы обе с Таней трезвонили о «нашей» экспедиции до тех пор, пока сам Архангельский вдруг не сказал Антону Елисеевичу при встрече, что… он очень рад смелой инициативе Антона Елисеевича и хочет подробно изложить ему свои новые соображения в пользу левых притоков Лены…
Экспедицию на левые притоки Лены утвердили… И вдруг назначили руководителем Порожина! И конечно, с участием его подсказчика и выразителя мыслей. Ох, Бернард Егорович!
— Ли, я не могу пустить вас одну в эти каторжные места, без моей защиты, — заявил он вполне серьезно.
— Бе, — хладнокровно сказала я, — если это каторжные места, то я понимаю ваше влечение к ним.
— Я говорю серьезно, Лидия Максимовна, — и больше он не посмел называть меня на свой моднодурацкий манер.
— Может, обвенчаетесь перед такой дорогой?
— С удовольствием, мамочка. С кем на сей раз?
— Фу, Лида! Ты же девушка. И не комсомолка…
— Я комсомолка, мама.
— Господи!.. Все-таки где ты нахваталась этого бесстыдства? Как будто на медицинских курсах обучалась.
— Итак, с кем же?..
— С кем едешь, — сказала мама обиженно.
— Чудно! С товарищем Неизвестным?.. Ты согласна?.. Папа, ты слышал? Будь свидетелем. Разгневанная царица обещалась выдать единственную дочь за первого встречного! Я в восторге!
— Ты поблагодарила царицу за милость, дочка?
— Они едут с Бернардом Егоровичем, я и говорю: обвенчались бы уж… — пожаловалась мама. — А эта бесстыдница вывернула: «Ты меня выдаешь за какого-то неизвестного господина!» Да еще — «единственную».
Я рассказала Тане, мы хохотали.
Таня изводила меня каждый день по телефону:
— Лида, я откажусь от командировки на эту практику! Ты откажешься?
— Нет.
— Конечно! Ты получишь самостоятельный участок и можешь сама найти нефть!
— Я сделаю так, что они все будут землю грызть, чтобы найти.
— Как ты это сделаешь?
— Увидишь!
Я позвонила редактору накануне отъезда. Он сразу сказал:
— Немножко подсократили
— Прелестное название. Про Зырянова не сократили?..
— А вот… Сейчас… Сейчас я вам прочитаю: «Инициатора экспедиции в Якутию комсомольца Зырянова, энтузиаста-разведчика сибирской нефти, руководство экспедиции вовсе отстранило от участия…» Правильно?
— Правильно. А вы знаете, что дорога ложка к обеду?
Редактор подумал и спросил:
— А когда вы обедаете?
— Сегодня, товарищ редактор. Потому что завтра экспедиция у-ез-жа-ет.
— Ладно, — сказал редактор и почему-то не обиделся. — Еще понадобится обедать.
На Казанском вокзале стало сразу шумно, как только собралась якутская экспедиция. Порожин и Небель направились к своему мягкому вагону. Сережа Луков, студент Нефтяного, мой будущий коллектор, сказал:
— Товарищи! Нас должно быть семнадцать жестких пассажиров и два мягких.
— Сережа, не острить — это первая заповедь геолога-разведчика! — скомандовала Таня, не терпевшая пошлостей.
— Я совсем не острю! — Сережа покраснел. — А только мне было свыше приказано купить мягких два места и жестких семнадцать.
— А нас шестнадцать жестких! — мгновенно сосчитала маленькая Надежда, обещающая стать вундеркиндом экспедиции.
— И, конечно, не сказали, для кого еще одно место?
— Не сказали.
— Товарищи! — закричала Таня. — Завещание нового чудака!.. [9] К экспедиции должен присоединиться в пути еще один участник — неизвестный!
9
Роман Жюля Верна «Завещание чудака».
Проводник взял у Сережи семнадцать билетов и разрешил занимать места в вагоне. Я шепнула Тане: «Первое отделение, двухместное, — нам!» Таня вошла первая, за ней другие девушки и потом мужчины. Я стояла возле проводника и смотрела во все глаза. И когда все наши влезли, к Сереже подошел семнадцатый пассажир — худощавый студентик среднего роста в кепке. Розовый загар на его лице был, вероятно, патентованный — зима не сняла его. Необыкновенно быстрые зеленовато-серые глаза на мгновение коснулись меня и обратились на Сережу. Сережа воскликнул:
— Так это вы?..
— Это я, — абсолютно уверенно ответил пассажир, проходя в вагон.
Его резковатый голос не понравился мне. Да и сам…
— Вы бы хоть спросили фамилию, — упрекнула я Сережу.
— Зачем мне спрашивать фамилию у Зырянова?
Таня толкнула меня — и роковым шепотом:
— Лида! Твой суженый!.. Господин Неизвестный!
Я вздрогнула от неожиданности всего — и толчка, и встречи с Зыряновым, и действительно нелепого совпадения с разговором мамы… Странно, что оно произвело на меня впечатление, я не суеверна.