Логово горностаев. Принудительное поселение

Руссо Энцо

— Анна синьора дома?

— Нет, доктор, она только вышла.

— Ты не…

— Подождите, может, она еще у лифта…

Он остался в одиночестве с трубкой в руке. Несколько секунд доносился дробный стук каблуков прислуги, потом ему показалось, что раздался звук открываемой входной двери, но голосов не было слышно.

— Доктор Балестрини! — донесся до него тонкий голос начальника канцелярии. Он звал помощника прокурора, заглядывая в приоткрытую дверь. Балестрини знаком попросил его подождать.

— Доктор, — сказала Анна в телефонной трубке. Она слегка задыхалась.

— Да?

— Нет,

доктор, синьора уже ушла. Я пробовала позвать ее, но, видно, лифт…

— Да, хорошо, хорошо.

— Она пошла в школу за девочкой.

— Хорошо, Анна. Скажи ей… скажи, что я, возможно, немного задержусь.

Он повесил трубку, не слушая многословные заверения прислуги в том, что она все передаст синьоре.

В дверях еще продолжала неподвижно торчать голова начальника канцелярии.

— Ну, почему вы не входите?

— Извините, я видел, вы разговаривали по телефону…

— Войдите.

— Произошло нечто ужасное, доктор Балестрини. Только что звонили из оперативной группы. Главному прокурору уже доложили, и он велел мне…

Балестрини решительным жестом остановил его и стал подталкивать к двери. Если уж он не застал дома Ренату, то хоть надо было уложиться в десять минут, любезно предоставленные ему Джиджи Якопетти.

— Можно узнать, в конце концов, что случилось?

— Убит капитан Де Дженнаро!

Балестрини проглотил слюну и спохватился, что все еще держит в руке ключ, нацеленный в пустоту, точно маленький револьвер. Он облизнул губы.

— Что-о-о?!

— Сегодня утром, у себя дома. Его нашли, когда взломали дверь — хотели выяснить, что случилось… Стреляли в упор.

Балестрини вышел из кабинета, захлопнул дверь, запер ее поворотом ручки, оглянулся и увидел, что вокруг все как обычно: людской поток так же тек в обе стороны по большому центральному коридору, словно Де Дженнаро был еще жив. Дежурный, который наверняка уже знал о случившемся, приветствовал его всегдашней бодрой улыбкой.

— Добрый день, доктор Балестрини.

И не добавил ни слова.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

— Точно не знаю… полковник говорит, что ничего определенного установить не удалось. Он лежал на спине… ногами почти упираясь в дверь. Три выстрела — два в сердце, третий совсем близко. Смерть, наверно, наступила мгновенно. На нем был домашний халат. Судя по положению тела, выстрелили сразу, как только он открыл дверь, с порога. Потом они перевернули вверх дном всю квартиру… как всегда.

— Как всегда?

— Когда Де Дженнаро обнаружил труп Гуидо Паскуалетти, квартира у бывшего агента СИДа выглядела точно так же, как теперь у капитана… Да, конечно, на первый взгляд тут нет ничего общего. То есть я хочу сказать, что капитана вряд ли убили в связи с расследованием дела, в котором замешан Паскуалетти, а следовательно, те, кто отправил его на тот свет… Но вернемся к фактам. Больше всего поразили Винью деньги: почти полтора миллиона наличными в ящике стола… да, такая сумма меня тоже удивила. Однако денежки остались на месте и валялись как попало: искали, видно, совсем другое. Я задаю себе вопрос, что именно, но, честно говоря, не нахожу ответа.

— Дальше.

— Все, как я говорил, перерыто.

Ни один самый мелкий предмет не может остаться незамеченным при таком обыске. Мебель перевернута — наверно, искали, не приклеено ли чего снизу и не засунуто ли в щели. Работали, видно, в полнейшей тишине — в квартире снизу ничего не было слышно. Когда мы еще раз допросили соседей, они сказали, что за дверью у капитана было лишь какое-то «сильное движение». На каждом этаже по три квартиры. В одной, расположенной рядом, никого нет, швейцар говорит, что жильцы уже с неделю как уехали на дачу. В другой живет один пенсионер… Я забыл еще сказать, что стреляли наверняка из пистолета с глушителем, иначе в таком доме три выстрела всех бы перебудили. Наверно, было чуть больше одиннадцати. Так о чем я говорил?

— О пенсионере.

— Ах, да. Этому человеку вполне можно верить, во всяком случае, мне так показалось. Около половины десятого он перекинулся с Де Дженнаро несколькими словами со своего балкона. Они беседовали иногда в лифте или переговаривались с балкона. Обычное дело… Де Дженнаро сказал, что только перекусил, а затем ушел в комнату. Свидетель утверждает, что слышал, как капитан еще некоторое время ходил по квартире, потом, примерно без четверти одиннадцать, пенсионер отправился спать. Спальня его в другой стороне от квартиры Де Дженнаро, и поэтому старик ничего больше не заметил. То же самое и жильцы с верхнего этажа. Да, вот еще важная подробность… ее также сообщил пенсионер. Он говорит, что Де Дженнаро был в одних трусах. В тех самых белых трусах, которые нашли на нем под халатом. Кроме того, капитан выглядел… ну так, будто никого к себе не ждал…

— По-домашнему?

— Был растрепан, зевал… Как я уже говорил, старик оказался свидетелем весьма наблюдательным и хочет помочь расследованию. Я сам этого пенсионера не видел, но Винью поведение свидетеля просто поразило. Старика глубоко потрясло случившееся, и иногда даже казалось, что он вот-вот расплачется…

— Не отвлекайся.

— Да больше особенно и нечего сказать… Разве вот что: «альфетту» капитана тоже всю обшарили. После убийства они взяли ключи и преспокойно спустились в гараж осмотреть машину. Последнее могло бы означать, что поиски в квартире не дали результатов, однако это еще не доказательство. Кроме того, убийц, может быть, было двое, и пока один осматривал машину, другой шарил в доме. Одного не понимаю, как в такой час… Я ведь вам говорил? Было уже, должно быть, без четверти одиннадцать. И как Де Дженнаро мог без всяких предосторожностей, так поздно открыть дверь? Только накинул халат. Но… конечно, если он кого-то ждал…

— Женщину?

— Может, и женщину. Правда, если вспомнить о том, что говорил все тот же сосед по балкону, это очень сомнительно: капитан был небрит, растрепан и так далее. Хотя, возможно, должна была прийти старая любовница. Поэтому он и не заботился о том, как выглядит… Но тогда к чему халат? Зачем одеваться? Де Дженнаро был не такой человек, чтобы беспокоиться о том, что кто-нибудь из соседей, не дай бог, увидит его голые ноги. Нет, по-моему, это исключено. И здесь мы можем сделать только два предположения, причем оба одинаково правдоподобные. Месть, дело, в котором замешаны женщины… так полагает коллега Мерони…