Логово горностаев. Принудительное поселение
Шрифт:
— Никаких. Ни о ней, ни о девочке.
Он взглянул на нее с улыбкой и даже с некоторым любопытством. Ему странно было, что она сидит напротив, за столиком в траттории, где он вот уже несколько дней регулярно обедал. «Сегодня я обедаю одна, Андреа. Не упусти свой шанс», — подзадорила она его по телефону. Потом заехала за ним в прокуратору, такая красивая и элегантная, что ему даже неловко было вести ее в эту дешевую тратторию, где все откровенно и нагло пялили на нее глаза.
Он даже не сразу заметил, что она роется в сумочке. Ничего толком не понимая, он взял протянутую ему открытку.
— Я
«Привет, — писала Рената из Сан-Ремо (проспект Императриче, фотоателье Сангалли). — Сегодня я почти счастлива».
Он вернул Вивиане открытку, чувствуя, что не в состоянии даже притронуться к фруктовому ассорти с орехами.
— Что ты собираешься делать? — спросила Вивиана.
— Не знаю.
— Вот именно. Говорят, ты стал злой, как пес. Укусишь и бежишь дальше. Но может, ты так переменился из-за неприятностей на работе?
— Тебе Витторио пожаловался?
Вивиана улыбнулась:
— Витторио потрясен, совершенно потрясен, если, конечно, это не предлог поплакаться мне. Но мы с тобой говорили о другом. Итак, на мой вопрос ты ответил: «Что теперь делать, не знаю. Не имею ни малейшего представления». Верно?
— В общем, да, — сказал Балестрини, и улыбка на лице Вивианы тут же угасла.
— Надеешься, что она вернется?
Балестрини промолчал.
— Все еще влюблен в нее, — прошептала Вивиана. Это был не вопрос, но и не утверждение. Скорее уж, подумал Балестрини, проявление крайнего удивления. Он смотрел на Вивиану, но толком не видел ее лица; ни слегка улыбающихся губ, ни глаз, в которых словно плясали искорки смеха.
Вивиана хорошо знала Ренату, была ее подругой и сейчас сидела перед ним, готовая внимательно его слушать.
— Почему Рената так поступила?
Вивиана посмотрела на него с преувеличенным вниманием, даже с недоверием. Потом выражение ее лица изменилось. Он не понимал, чему она улыбается, и молча глядел на нее, чуть смущенный этим ее насмешливым и в то же время материнским взглядом.
— Вставай, Андреа, пошли.
Балестрини поспешно, на ходу, оплатил счет и догнал Вивиану уже на улице. Минуту спустя они шли под руку по аллее.
— Ничего не скажешь, мы прекрасная пара, — вздохнула она, следя за тенями, плывущими рядом, и засмеялась. Балестрини ничего не ответил. — Хочешь знать, Андреа, почему тебя бросила Рената? Так вот — она ушла от тебя, и это не парадокс, потому что ты способен задавать подобные вопросы.
Вивиана пристально посмотрела на него, словно проверяя, понял ли он. Балестрини покачал головой. Взгляд ее потеплел, она крепче к нему прижалась.
— Андреа, не пойму даже, почему ты такой. Твоего отца я не знала, а мать видела всего один раз. Не думаю, что твой характер сложился под ее влиянием. Она женщина властная, эгоистичная, с непомерными претензиями, но ты совсем не маменькин сынок, каким мог бы стать.
— Прости, но я…
— Прошу, не перебивай меня. Ты живешь в иллюзорном мире. Любишь Ренату, но я ни разу не видела, чтобы ты ее приласкал. Ты думаешь, это признак хорошего тона или сдержанности? У тебя нет других друзей, кроме моего мужа, с которым ты говоришь лишь о работе, и Витторио Де Леонибуса, который интересен, пожалуй, одними анекдотами… Но тебе ведь хочется говорить только
Балестрини испытующе взглянул на нее.
— Знаешь, что ожидала такая вот Рената от человека, который женился на матери-одиночке, удочерил ее ребенка и растил его, как родного? Ты был для нее, Андреа, богом только в день свадьбы. А она верила, что ты будешь им всегда.
— Это она тебе сказала?
— Она этого и сама не сознавала. А вот я понимала, как, впрочем, мог бы понять и ты. Рената была похожа на пустой мешок, покорно позволяющий наполнять себя чем угодно. Она во всем зависела от тебя. И не только в деньгах, которые, насколько мне известно, ты давал ей не слишком щедро… не только! Андреа, не спрашивай, говорила ли мне это Рената. Я и так все видела. И потом, разве ты родом не из Брианцы? Ты одинаково суров и в суде, и в семье. Много лет назад у меня был друг, и вот, когда разговор зашел об уроженцах Брианцы, он сказал: это самые трудолюбивые, способные и прижимистые люди на всем нашем полуострове.
Они шли по набережной Тибра, и Балестрини бросил на нее быстрый взгляд, пытаясь понять, как могла Вивиана, держа его под руку, словно старого, доброго друга, шептать ему эти беспощадные слова.
— Андреа, обо всем этом можно долго спорить, но стоит ли? Посмотри на меня — я могу понять круги под глазами, унылую физиономию: тебе недостает жены. Но почему грязная рубашка? Этот тяжелый не по сезону костюм? И даже невыбритый пучок волос под подбородком? Все это означает, что тебе недостает служанки. Нет, не почасовой, я знаю, что она приходит по-прежнему. Служанки, на которой ты женился, вот кого! Рената однажды рассказала мне о своей семье, особенно об отце. Если бы не ты, она наверняка очутилась бы на панели, в лучшем случае стала бы служанкой. Ты избавил ее лишь от первого. Помнишь, она как-то заикнулась было, что хочет найти работу? Да, об этом она сама мне рассказала. «И что же ты собираешься делать?» — спросил ты, не отрываясь от телевизора. Больше она, бедняжка, с тобой об этом не заговаривала.
— Но я вовсе не имел в виду, что она ни на что не способна. Просто, если дома маленький ребенок…
— Ты бы мог объяснить ей все это потактичнее. Может, даже стоило немного подумать — вдруг она права. Потом, если бы ты остался при своем мнении, мог бы и дальше смотреть свой телевизор.
— Послушай, Вивиана, — ее внимание, кажется, привлекли лодки, плывшие вниз по реке, и он смог без смущения разглядывать ее, — допустим… допустим, что ты во всем права. Но тот человек, тот, из-за которого Рената… сочла возможным…
— Ручаюсь, ты так же говорил и с ней. Прости, Андреа, но разве не проще сказать: «Тот, ради которого Рената меня бросила»?
— …этот человек кажется ей лучше, чем я?
— Нет. И я не думаю, что Рената считает его справедливее, умнее… и даже красивее. Но он более веселый, более теплый даже в своей подлости, не такой пуританин.
Вивиана больше не улыбалась, он почувствовал, как она взяла его за руку, но продолжал смотреть не на нее, а куда-то в сторону.
— Однако не понимаю, как у тебя достало мужества, у тебя? Жениться на женщине с ребенком, с девочкой от другого… Э, не смотри на меня так — об этом мне сказала Рената.