Логово горностаев. Принудительное поселение
Шрифт:
— Значит, — прервал он Витторио, — доказательства, которые я принес, тебя не убедили или же хотя и убедили, но…
— Какие доказательства, Андреа? У нас есть записанные голоса, уйма пленок, в которых способен разобраться ты один. По собственному произволу ты продолжил то, что начал Де Дженнаро. Иными словами, подслушивал множество телефонных разговоров, чтобы потом сравнить голоса…
— Де Дженнаро погиб, — сухо напомнил Балестрини.
— Да, но факт остается фактом — ты посадил на подслушивание нескольких полицейских, словно речь шла о хулиганах, нарушителях ночного спокойствия или неплательщиках налогов. Вообрази, что начнется, когда узнают,
— Очень даже представляю! — Балестрини невольно повысил голос. — Витторио, я намерен вызвать их, допросить, заставить прослушать эти пленки, а тебя испугало, что кто-то, видите ли, узнает…
Пытаясь сдержаться, он вдруг заметил, что Витторио смотрит на него с враждебной настороженностью.
— Андреа… — голос был вкрадчиво-сладким, — Андреа, в Италии судебные власти предъявляли политическому деятелю обвинение только в том случае, если имелись целые горы компрометирующих документов и неопровержимые показания свидетелей.
— Да, но я, черт побери, не собираюсь предъявлять им обвинения! Хочу всего-навсего выслушать их. Могут они на час покинуть свои кресла и доказать мне, что, скажем, эта пленка — фальшивка? Хотя бы для этого! — крикнул Балестрини и поразился, с какой злобой воспринял его слова Де Леонибус и с каким испугом он посмотрел на закрытую дверь. — Послушай, Витторио, ты хотя бы сознаешь, что кроется за этой историей? Оставим пока Паскуалетти, его сестру и беднягу Де Дженнаро, погибших вовсе не случайно. Займемся только тем, что выяснилось после прослушивания пленки…
Но Де Леонибус, словно его это не касалось, продолжал старательно распрямлять и выравнивать металлическую скрепку.
— Витторио, тебе известно, кто на самом деле такой Эрманно Саворньян, граф, во время войны помощник командира MAC [51] , а ныне член административных советов десятка промышленных компаний и мэр своего родного города в Венето?
Де Леонибус отрицательно покачал головой.
— Вот и я этого не знал и до сих пор с ним незнаком. Его голос записал Де Дженнаро, когда прослушивал телефон Гуидо Паскуалетти. Потом Де Дженнаро снова услышал этот голос на пленках, которые у него затем похитили. Он сумел записать на улице беседу Саворньяна с шофером, чтобы затем сравнить эту запись с пленкой. Наконец, голос все того же Саворньяна я услышал на четвертой пленке, ее принесла мне Розанна Паскуалетти незадолго до смерти. Я в свою очередь сравнил эту запись с прежними и с той, которую мне передали сегодня утром. Никто не отговорит меня сегодня же вызвать к себе этого Эрманно Саворньяна… И он будет первым из многих.
51
Дечима MAC — морской противолодочный отряд, которым во время второй мировой войны командовал ярый фашист князь Боргезе.
— Никто тебя и не собирается разубеждать… К тому же… раз он знал Паскуалетти, было бы, как мне кажется, полезно послушать, что ему известно.
— Витторио, я же тебе сказал: Саворньян будет лишь первым. Я хочу послушать и других, по крайней мере тех, о ком знаю точно. Видишь ли, я рассказываю все это только из уважения к тебе… и учреждению, которое ты представляешь. Можно было бы выслушать и самого прокурора…
— В разговоре с ним час назад я уже упомянул о том, какой оборот приняло расследование…
— Прости, но что, собственно,
— Андреа, — нерешительно сказал Де Леонибус, однако Балестрини понял, что его замешательство деланное. — Так или иначе, но до нас доходят… Конечно, твое требование вызвать этих людей — для меня неожиданность. Но даже если бы я и предположил что-либо подобное, то не стал бы говорить об этом со стариком, рискуя вызвать у него сердечный приступ. Однако и… полковник Винья, к примеру?..
— Уже несколько дней не имею с ним прямой связи, — процедил сквозь зубы Балестрини. — Все очень просто: достаточно тебе, Витторио, приказать старшине карабинеров начать прослушивание, и через каких-нибудь полчаса круг замкнется. От старшины до лейтенанта или капитана, а затем и до полковника Виньи, тебя и даже больного, прикованного к постели прокурора — все будут знать больше, чем я.
— Во всяком случае…
— Во всяком случае, шеф не одобряет… и ты, понятно, тоже. Нет, ты, конечно, не одобряешь не потому, что не одобряет он. Просто мнения ваши совпали, так сказать, по тем же самым причинам.
— Каким именно?
«Э, бесполезно ему объяснять», — подумал Балестрини. И даже не обратил внимания на жест тучного Витторио, который, судя по выражению его лица, явно о чем-то догадался и уже громче повторил свой вопрос. Балестрини почти раскаивался в том, что решил поговорить с «другом Де Леонибусом». Он это сделал не по долгу службы, а так, по давней привычке. Согласно правилам судебной этики, следователь прокуратуры обязан держать в курсе дел своего начальника — прокурора. Это означает также, что следователь должен не только проинформировать прокурора, но и выслушать его суждения. Но что если их мнения не совпадут в самом главном?
— Ну, так каким же? — нетерпеливо повторил свой вопрос Де Леонибус.
Впрочем, для Витторио эти правила не имеют силы. Его шеф сидит не на третьем этаже и не в генеральной прокуратуре, а выше. Он восседает во дворце куда более величественном, чем голубое здание прокуратуры с узорчатыми каменными полами. Именно его Де Леонибус сейчас и прикрывает. Голос «того прокурора» не встречался на единственной пленке, которая досталась Балестрини, но «лейтенант» Эрманно Саворньян не раз о нем упоминал.
Внезапно Балестрини понял, что Де Леонибус обращается к нему, и постарался сосредоточиться.
— Нужно все хорошенько обдумать, хо-ро-шень-ко, Андреа, прежде чем ты вызовешь самое настоящее землетрясение, которое, как сам понимаешь, нарушит общественный правопорядок. Это все равно что изрыть целый участок земли в поисках одной золотой монеты.
— Весьма удачный пример из области сельского хозяйства, Витторио. Но хотелось бы знать, согласен ли ты хоть с одним — нужно… вежливо сообщить этим лицам, что прокурор не прочь был бы коротко побеседовать с ними в удобное для них время. И еще вот что — кажется, есть такой пункт: старшие государственные чиновники могут давать показания у себя по месту службы, не будучи обязаны лично являться в прокуратуру…
Де Леонибус не воспользовался нарочито долгой паузой, он по-прежнему сидел хмурый, угрюмый. Балестрини кивнул.
— Все ясно, ты и с этим не согласен?
— Я бы воздержался. По крайней мере в свете…
— О господи, да перестань же! — крикнул Балестрини, вскочив со стула. — Говоришь как на пресс-конференции, черт возьми! «В свете», «обдумать целесообразность», «по мере того как». Давай посмотрим друг на друга повнимательнее, Витторио. Узнаешь меня? Я — Андреа, перед тобой Андреа, Витторио!