Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Младший царевич никогда не видел отца не в парадном виде, он почти никогда не бывал даже в его покоях. В спальне сидел всего раз в жизни, когда отец впал в сон. Личные покои — это личные покои, туда нельзя входить без разрешения. И вдруг сейчас отец заказывает только одну комнату… Чтобы не спускать глаз с жертвы даже ночью. Это был неожиданный удар в спину. Локи был уверен, что утром и днем ему придется терпеть общество отца, а вечером и ночью он будет предоставлен сам себе и сможет отдохнуть от постоянного надзора.
— Ты еще не готов? — Один разбирал свои вещи, причем так ловко, будто всю жизнь обходился без многочисленной прислуги.
Локи закрыл глаза, собираясь с мыслями. Он уже смирился с унижением, которое будет испытывать,
Неимоверно медленно складывая вещи на полку, Локи спиной чувствовал неодобрительный взгляд отца, который явно устал его ждать. Царевичу на мгновение стало смешно: он никогда ничего не страшился так, как этой прогулки, ни одна расправа по своей жестокости не могла сравниться с этой подачкой.
— У меня нет времени тебя ждать. — Локи вздрогнул, услышав усталый голос.
— Вот.
На стол лег мешочек, наполненный серебряными украшениями.
— Здесь деньги. Купи себе лошадь и вещи самостоятельно, а у меня дела.
И Один направился к двери. Локи недоуменно переводил взгляд с отца на мешочек и обратно. Он уже устал удивляться. Его отпускают одного?
— Ты шутишь? — воскликнул он первое, что пришло в голову, надеясь остановить Одина и прояснить ситуацию. Он не понимал ничего. Мозг заработал, выдав одну из самых красивых гипотез за последнее время. — Ты ведь не отпустишь меня одного, не так ли? За мной будут следить твои соглядатаи, — это было утверждение, не требующее доказательств. Тысячи вопросов роились в голове молодого царевича, не находя ответов. Зачем было привозить его сюда да еще и ставить такие странные условия: жить вдвоем, без слуг, в одной комнате, нарушая все нормы приличий! Не для того ли, чтобы не спускать глаз с преступника? Но тогда к чему это показушное бросание в лицо серебра и мнимое освобождение? Что это? Очередная пытка, только более изощренная, чем предыдущие: в этот раз в роли застенка — мир, который царевич искренне любил, а допрос — странные условия: они не что иное, как попытка окончательно вывести его из равновесия и заставить наделать ошибок. Но хитроумный план не сработает! Он прекрасно видит все эти ухищрения и не собирается идти на поводу у отца!
— Я хочу их видеть, — Локи посмотрел на Одина, как он сам надеялся, очень дерзко. Вдребезги разлетелась маска угрюмого безразличия. Если отец играет не по правилам, то и он не обязан их соблюдать.
— Хорошо, — Один даже не обернулся. — Подожди немного.
И он вышел за дверь. Царевич остался стоять посреди комнаты. Обвел взглядом стены, выкрашенные в пастельные тона, потом обратился к кожаному мешочку с серебром. Тоже подачка. Но лучше уж так, чем просить каждую мелочь. Он подошел ближе к столу, развязал мешочек и высыпал на руку несколько серебряных и медных украшений, монеток, пластинок: здесь была очень большая сумма, её и правда хватит на все. Список необходимого Локи составил еще в поселении, и сейчас главное его не забыть. Закрепив мешочек на поясе, царевич швырнул оставшиеся вещи в сундук, не утруждая себя разбором. Раз уж отец решил не идти с ним, значит нужно как можно меньше показываться ему на глаза и вернуться только к ужину.
Дверь отворилась, но вместо Одина в проем скользнуло что-то мелкое и шустрое. Локи не успел и рта открыть, как по его штанине и рубашке вскарабкалась… Белка!
— Рататоск! — воскликнул Локи. Это и правда была она: вечная белка, живущая на Иггдрасиле между орлом неба и драконом земли, главная сплетница, жаждущая перессорить
— Рататоск сможет тебя защитить и укажет дорогу домой, если заблудишься, — Один лишь заглянул в комнату, удостоверившись, что белка нашла своего подопечного. Локи перевел на него ошарашенный взгляд. Отец что, издевается над ним? Если бы он не знал характера дорогого родителя, то подумал бы, что это именно так, что белка — не более чем насмешка. Но Один есть Один, он не может смеяться и шутить.
— До вечера, — и царь Асгарда захлопнул дверь до того, как Локи успел произнести хоть слово. Справившись с первым удивлением, он протянул руку к зверьку, не зная, позволит ли тот себя погладить.
— Добрый день, — произнес Локи учтиво, судорожно соображая, как именно выразить почтение изначальной белке. Та, разумеется, не ответила, но продолжила внимательно изучать полуаса черными глазами-бусинами. Как бы сказал Ивар, «речевой аппарат белки не приспособлен для воспроизведения звуков, привычных асам». Нервный смешок, сорвавшийся с губ, ничуть не смутил зверька, который милостиво разрешил себя погладить и, кажется, был полностью доволен происходящим. Его уши, головка и спинка оказались мягкими и приятными на ощупь, огромный пушистый хвост должен был быть еще мягче, но дотронуться до него Локи не решился.
Белка разумна, в этом нет сомнений, но насколько? Царевич перебирал все известные ему сведения об изначальных зверях, но ничего путного в голову не приходило. Можно ли потерять белку на ярмарке? Он боялся себе представить, что скажет отец, если он на базаре потеряет изначальную белку, которая являлась чуть ли не ровесницей Иггдрасилю. «Пап, понимаешь, я тут… белку потерял… изначальную» — Локи едва сдержал нервный смех, представив себе выражение лица отца после такого заявления. Хотя, учитывая возраст, это кто еще кого потеряет… Локи оглядел свои вещи: он прихватил с собой веревку, из которой легко можно сделать поводок, но согласится ли Рататоск, не обидится ли? А может ли белка вообще обижаться? Царевич тихо выругался уже второй раз за день: опять он сам себя загнал в ловушку. Без белки он не сможет вернуться, а как заставить белку весь день просидеть на плече? Договориться с ней нельзя, она же не понимает язык асов. А если и понимает, то она же животное, не совсем разумная тварь. Постояв посреди комнаты еще с минуту, Локи таки принял, как ему самому казалось, правильное решение: он соорудил из веревки что-то на подобии поводка с ошейником и взял его с собой. Если Рататоск попробует сбежать, то он сделает все, чтобы привязать её к себе. А если будет сидеть спокойно, то и пусть сидит. Оставалось только надеяться, что она не окажется такой же строптивой, как конь Тора, доставивший столько проблем немногим ранее. Тонкое издевательство — дать в надсмотрщики зверя, за которым заключенный должен самолично приглядывать!
Огромный базар встретил Локи привычным шумом и суетой. Со всех сторон доносились запахи вкуснейшей еды: завернутые в банановые листья фрукты, рис, морепродукты — чего тут только не было. Локи опасался, что Рататоск в любой момент может спрыгнуть с плеча и броситься к какому-нибудь особо аппетитному лакомству, поэтому не сводил глаз с соглядатая отца. Однако белка вела себя на редкость прилично. Она бесцеремонно лазала по его рубашке: то спускалась к запястьям, то забиралась на голову, и беспрестанно что-то говорила на своем беличьем языке. Окружающим не было до нее никакого дела: мало ли в каком обличье ходит приезжий маг. Облик животного умел принимать почти каждый, и Локи в свое время потратил много времени на заклятие оборотничества. Лучше всего ему удавался лосось, а хуже всего — хищные звери.