Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Что. Это. Было? — с трудом выдохнул Ивар, когда чудище скрылось из виду. Мага все еще передергивало от мыслей, что существо сейчас передумает и вернется по его душу.
— Всего лишь иллюзии, — довольно откликнулся Локи. — В детстве я много тренировался с материей. Пятьдесят ходячих змей были моим первым иллюзионным шедевром. Матери они понравились, она сделала иллюзии материальными и поселила у себя. Не думал, что они до сих пор живы.
Ивар не знал, что ответить. Его удивили не столько змеи, сколько тот факт, что Фригг, богиня супружеской верности, маг исцеления, знает такие сильные заклинания из магии иллюзий. Страх уже давно прошел, теперь сознание целиком охватило любопытство. Оно будоражило воображение, хотелось узнать все подробности. Царица, похоже, скрывает
— Одна есть, — довольно сказал он, пересаживая земноводное в любезно подставленный мешочек. — Осталось еще пять!
Ивар никогда не думал, что поимка лягушек может быть таким веселым занятием. Квакши будто понимали, что их ловят для опытов, поэтому играли с несчастными асами в кошки-мышки. Они появлялись, призывно квакали и исчезали до того, как Локи или Ивар успевали среагировать. И так раз за разом. В кустах, на больших листьях кувшинок, на поверхности воды, даже на невысоких деревьях — везде на доли секунды появлялись лягушки. На шум прилетели советники Одина. Ивар даже не сомневался — только волшебные птицы могли столь откровенно веселиться, наблюдая за чужими мучениями.
Когда четвертая лягушка отправилась в мешок, послышался беличий стрекот — пожаловала Рототоск. В прошлый свой приезд Ивар почти не сталкивался с магическими животными, и ему было неприятно, что сии важные государственные деятели видели его перепачканным, промокшим и продрогшим. Хотя Локи приходилось хуже, ему-то нельзя было промокать и замерзать. Ивар очень хорошо помнил, как царевич разболелся буквально у него на глазах, и повторения давнишнего кошмара не желал. Он бы и напомнил Локи об осторожности, но тот был увлечен поимкой жаб и рассердился бы на показную заботу.
Любому асу происходящее показалось бы дикостью: два взрослых мага, перепачканные, промокшие, в хлюпающих сапогах не могут поймать шесть лягушек. А ведь существует много способов: заклинание сети, недвижимости, оглушения… Всего и не перечислить! Но Локи даже в голову не пришло воспользоваться заклятиями. Лягушки магией не владели и не могли убежать иначе, чем на своих четырех — это было соревнование в скорости, ловкости, выносливости, но никак не в волшебстве.
Спустя чуть ли не час погонь, немыслимых прыжков и лихо закрученных виражей шесть лягушек оказались в мешке. Из него доносилось такое раскатистое кваканье, что слышал весь Гладсхейм. Вороны забили крыльями, аплодируя победителям, Рататоск застрекотала что-то невнятное. Из битвы с лягушками маги вышли победителями, пусть и изрядно вымотались.
— Пошли переодеваться, — еле слышно выдохнул Локи, тщетно пытаясь дыханием согреть окоченевшие руки.
— Пойдем, — устало отозвался Ивар. — Это было веселее спиртового фонтана!
Спустя еще полчаса друзья, сухие и довольные, расположились в одной из множества комнат, назначение которых Локи и сам не мог толком объяснить. Перед ними стояли фрукты и эль, в полу приветливо горел огонь. Ивар чувствовал приятную негу во всем теле и лениво пожирал глазами золотые стены комнаты. Скоро, очень скоро и у него будут такие же. Ивар прикрыл глаза, почувствовав, как тепло медленно растекается по всему телу, а мышцы наливаются свинцом и приятно покалывают — усталость медленно, но верно брала свое. Локи тоже не выказывал никакого желания еще побегать. Прислонившись к стене, он не отрывал взгляда от огня, будто видел в нем что-то важное, предназначенное только ему. Тишину нарушал лишь треск поленьев от костра да лягушки, плескавшиеся в большом чане с водой. Пришлось наложить на них заклятие немоты, иначе весь дворец сбежался бы посмотреть на пленных певиц.
— Сын Одина даже представить себе не может, как я расстроен тем, что у меня нет с собой инструментов, — первым начал Ивар неспешную беседу, которой очень не хватало сложившейся атмосфере умиротворения. — Я
— Если магией, то у них нет крови, — отозвался Локи, зевая. — Это я знаю. Проверь, — он коротко взглянул на собеседника и небрежно швырнул кинжал, непонятно как оказавшийся в его руке. Ивар даже испугаться не успел, как зазубренный острый клинок впился в кресло около его ноги. Локи очень любил красивые жесты, от которых у непосвященного или неподготовленного мог удар случиться. Но Ивар был не из таких — он давно привык к позерству Локи, поэтому без колебаний выдернул нож из дорогой обивки, достал из чана слабо сопротивляющуюся лягушку и слегка надрезал кожу.
— Осторожно, летят глаза отца, — всполошился царевич. За окном пролетел ворон. Он столь явно подсматривал, что Ивар не сдержал улыбки.
— Твой отец, кстати, самый большой научный феномен в мире, — как бы между прочим заметил он, убеждаясь в том, что лягушка не настоящая: из разреза не потекла ни кровь, ни лимфа. Да и на ощупь земноводное, вырванное из единственной среды обитания, все больше походило на соломенное чучелко. Именно это он и ожидал, но вставал вопрос: не обратится ли лягушка в чучело до того, как ее доставят в поселение? Ивар задумался, замешкался, и только поймав на себе вопросительный взгляд Локи, с трудом вспомнил, что разговор шел не о лягушках, а о царе Асгарда.
— Любой естественник жизнь отдаст за возможность изучить Одина.
— С чего бы?
— Как это, с чего? — изумился Ивар. — Ведь никто не знает его точного возраста! Вот ты знаешь, сколько ему зим?
— Я даже точного возраста матери не знаю, — отмахнулся Локи, напряженно следящий за воронами. Они летали по кругу и явно намеревались устроиться поудобнее на подоконнике комнаты царевича.
— Именно, — поднял Ивар указательный палец. — Но с ней все понятно, ее родителей мои родители помнят, а вот Один не рождался на памяти нескольких поколений асов! Молодым его не помнят ни мои дедушка с бабушкой, ни их родители, мои прадеды, соответственно, ни их деды, мои прапрадеды. Никто не помнит! — Ивар продолжал сжимать в руках квакшу, сдавливая ее все сильнее. Животное задергалось в конвульсиях. — О Боре, твоем достопочтенном дедушке, сложено множество легенд, но он жил больше… не знаю, десяти, двадцати тысяч зим назад. А ведь самые древние асы не доживают до шести. Это удивительно, ты не находишь? И при этом вы с Тором развиваетесь как вполне обычные асы… Правда, ты выглядишь несколько старше своих зим.
— Бездна меняет, — коротко и довольно прохладно отозвался Локи, однако ученый даже внимания на это не обратил.
— А я о чем! Так вот, отец твой… Эх, если бы можно было взять на анализы хотя бы его кровь, или ноготь, или волос. Кстати, а, может, попробовать твою кровь? — глаза Ивара лихорадочно блестели, а голос едва слышно дрожал от возбуждения. — Вы же ближайшие родственники… Или попробуй достать кровь отца. Можешь?
— Запомни, Ивар, — голос Локи резанул сталью по ушам, а глаза сверкнули так, что маг сразу понял, что зашел куда не следует в своем рассуждении, — царская семья никогда не была и не будет объектом ваших исследований. Надеюсь, мне не придется повторять дважды.
— Как угодно сыну великого Одина, — словно опомнившись, тут же затараторил Ивар, выпуская лягушку и даже не замечая этого. Он совершил чудовищную ошибку, и ее срочно нужно исправить. А ведь раньше Локи с таким интересом слушал про научные курьезы. Тут Ивар вспомнил о подслушанном разговоре и сразу сник. Все ложь и обман. На самом деле, Локи нет дела до науки, а ученых, доверившихся ему, ждет скорая казнь.
— Сын Одина не должен гневаться и воспринимать мои слова всерьез. Он же знает, что я всегда говорю, говорю, говорю, часто даже не думаю, что именно говорю, — Ивар попытался улыбнуться и замахал руками. — Твой отец, он очень чудной. Знал бы ты, насколько. Вот они, например, — Ивар указал на прогуливающихся по подоконнику воронов, с которых не спускал глаз. — Помнишь, логисты Мидгарда рассказывали о телевизорах, о фильмах, которые смотрят смертные?