Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Расскажи, как вы познакомились. Пожалуйста, — попросила Беркана, садясь на траву и разоблачаясь: сейчас, когда первое впечатление прошло, она снова почувствовала жар Ванахейма, нестерпимый для плотной многослойной защитной одежды. Алоизетта осталась стоять и тем самым стала еще больше походить на сошедшую с небес богиню.
— Мы знакомились два года назад, — начала она рассказ, напоминавший балладу — такими мелодичными, плавными и нежными казались слова грубого языка асов, срывающиеся с ее мягких губ. — Мой отец обнаружил его, раненного и побитого, в горах. Умирающего. Он слабо дышал, его глаза были закрыты, изо рта капала кровь. Но он был очень красив. Мил. Обаятельный. Привлекательный. Я влюбилась в него сразу, а папа его вылечил. Он его очень долго лечил. Прошли большие дни, пока Локи открыл глаза
— А потом? — спросила Беркана, в красках представляя себе израненного, беспомощного Локи. Ведь он упал в Бездну с моста вместе с Лафеем. Быть может, они оба попали в один мир. Быть может, царь етунов еще жив и по-прежнему угрожает ее родному Асгарду. Однако эта тревожная мысль, не задержавись в перегретой голове, растворилась под напором чарующего голоса.
— Потом он стал вставать, — Алоизетта говорила медленно, с трудом подбирала слова, но Беркана уже почти перестала это замечать, увлекшись рассказом. — Он не понимал меня. Я не была врагиней, а он не понимал. Он научил меня своему языку. Он простой. Простее нашего. Я его во всем помогала. Учила ходить, и дышать, и бегать. Все учила. Три месяцев. Он окреп. Стал сильным. Влюбился в меня. Стоял на коленях. Я гладила его волосы и слушала его рассказ.
— Кто стоял на коленях? — переспросила Беркана, не веря своим ушам. — Локи стоял на коленях?
— Да, — утвердительно кивнула Алоизетта. — Стоял. Положил голову мне на колени. Я его гладила много дней и ночей.
— Локи? — Беркана смотрела неверующе. — Подожди, он стоял вот так, — она быстро встала на колени и почувствовала, что только так и дОлжно стоять перед столь великолепной девушкой и никак иначе. — Вот так стоял? Локи?
— Да, так. А я его так, — Алоизетта нагнулась и мягко провела рукой по голове Берканы. От ее рук исходил тонкий успокаивающий аромат, а прикосновения напоминали материнскую ласку. На мгновение Беркана забыла о том, где и с кем находится — ненавистный образ матери, который она так давно гнала прочь, отвлек ее.
— Он бедный и несчастный. Он мне испове… исп… рассказывал о своих родителях. Отец его не любит. Он изгнанник. С ним поступили несправедливый. Никто не любил, кроме матери. А он всегда хотел как лучше. Хотел признания, а ему во всем отказали. Не любили, не жалели, хотели убить. — Красавица печально покачала головой, из-за чего солнечные лучи заплясали яркими искорками на ее волосах.
— Ты уверена, что говоришь о Локи? — нахмурилась Беркана. — О Локи, царевиче Асгарда?
Одинсдоттир не могла поверить в то, что слышала собственными ушами. Локи мог вести себя подобным образом только в случае помрачения рассудка. Сильный, гордый, жесткий — такими эпитетами она награждала его про себя, но она никак не могла представить его мягким, а уж тем более нежным. Быть может, при падении он слишком сильно ударился головой? Тот сын Одина, которого она знала, не мог стоять на коленях даже перед такой красивой и волшебной девушкой. И уж тем более не мог жаловаться на свои горести.
— Да, я о Локи, — уверенно подтвердила Алоизетта. — Именно о Локи. Почему ты спрашиваешь?
— Как он выглядит? — решила уточнить Беркана. — Опиши своего Локи.
— Он красивый. Симпатичный. Забавный. Красноговорящий.
— Внешность! — воскликнула в нетерпении Дочь Одина. — Глаза, волосы, рост, телосложение?
— Волосы привлекательные. Глаза лучистые, — с восторгом в голосе ответила Алоизетта, глядя на небо, по которому не спеша плыли облака. Не было сомнений в ее искренней привязанности к Локи. Только вот явно не к тому, которого знала Беркана.
— Цвет! Опиши цвет, — мягко попросила магиолог.
— Цвет? — удивленно переспросила красавица. — Цвет? Зачем? Темный. Почти серый. Темный.
Беркана сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Даже легкое раздражение не могло задержаться надолго в сердце, когда рядом стояло совершенство, так по-детски наивно хлопающее глазами.
— Ладно, а что было дальше? — решила сменить тему асинья. — Он рассказал о родителях?
— Мне было его ужасно жалко, — глаза Алоизетты тут же ярко зажглись огнем любви, словно
— Родил, — тихо пробормотала Беркана, автоматически исправляя самые жуткие ошибки. — Надо говорить «родил», «породил».
— А, родил, — покорно повторила Алоизетта. — Я месяц учила твой язык. Локи много говорил на нем. Он хороший учитель. Он решил жениться. А потом случилась беда. Я думала, он умер, распался на кусочки. Маленькие, которые не нашли. Я хотела отомстить его отцу. Он его обижал. Я хочу увидеть Асгард, я долго хотела, и мне удалось. Я почти в Асгарде.
— А как ты поняла, что я из Асгарда? — резко спросила Беркана — слишком подозрительной казалась ей эта случайная встреча.
— Ты в одежде Локи, — кивнула Алоизетта на валяющуюся в траве верхнюю накидку. — В одежде Асгарда.
— А, ну да, — небрежно кивнула Беркана. Давно она не чувствовала себя настолько глупо. Совершенство точно ее обманывало. Не мог Локи ни перед кем стоять на коленях, это абсолютно не в его стиле, он скорее поставит на колени окружающих, но если незнакомка говорит не о Локи, то откуда знает об одежде? Логисты в ней не ходят, ее надевают только в самом поселении и то исключительно при проведении опасных опытов. А, кроме того, царевичи носят ее беспрестанно. Алоизетта могла перепутать Локи и Тора. Старшего царевича Беркана видела только мельком, но не могла представить, чтобы этот жизнерадостный богатырь жаловался на жизнь.
— Локи в Асгарде, — сказала она, наконец, приняв единственно верное, как ей казалось, решение. — Я могу тебе его показать. Хочешь?
— Да! — воскликнула Алоизетта и резко бросилась на шею Беркане. Магиолог не ожидала столь бурной реакции, Она неловко упала на спину прямо в ванахеймскую траву, полную противных насекомых и ядовитых змей. Ну да вовсе не о змеях она думала, вдыхая аромат шелковистых волос незнакомки, слушая ее прерывистое дыхание и путаные слова благодарности. Прижав драгоценную ношу к самому сердцу одной рукой, а другой сжав отброшенную ранее накидку, Беркана перенеслась обратно в Асгард.
Сиф не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько неловко и не на своем месте. Получив неожиданное приглашение в Фенсалир, она посчитала, что царице требуется помощь, связанная с воинским искусством или физической силой. Такое уже не раз случалось: Фригг полностью доверяла будущей невестке и иногда вызывала для выполнения поручений разной степени деликатности. Но в этот раз вышло иначе. В царских покоях ее радушно встретила Фригг в слишком открытом и легкомысленном платье, какого раньше никогда себе не позволяла, по крайней мере, на публике. На ее коленях примостился белоснежный подарок ванов, который Сиф привыкла считать не наперсницей царицы, а шпионкой, поэтому недолюбливала. Рядом сидела Фула в не менее открытой одежде, но с каменным выражением лица. Объяснением такой немыслимой вольности могла служить невыносимая жара, палящая без пощады — явление столь редкое в Асгарде, что легковерные поговаривали о коварных кознях Суртра или Синмары. Воины Асгарда в такую погоду не могли тренироваться, и только немногие, вроде Сиф, прекрасно переносящей жару, провели утро на осиротевшей площадке. Однако утро кончилось часа два назад, и теперь вместо заслуженного отдыха ей предстоял крайне неприятный разговор с царицей и ее наперсницей, который Сиф с удовольствием перенесла бы на более позднее время, а, может быть, и совсем забыла как ночной кошмар. Если от Фригг Сиф примерно понимала, чего ждать, то Фула была темной лошадкой. Воительница не могла вспомнить и десяти личных встреч с сестрой царицы. Молчаливая, мрачная Фула ни с кем во дворце не сводила близкого знакомства. Ходили слухи, что в свое время Один создал Тень по ее образу и подобию, но это была неправда: Тень появилась задолго до замужества Фригг и развоплотилась, превратившись в воспоминание, когда Тору исполнилось четыреста зим. Сиф еще в детстве интересовал немаловажный вопрос: как вернуть Тень к жизни? Может, смертельно оскорбить? Воительница была готова рискнуть собственной головой и проверить, что будет, если оскорбить тень Одина, но она не знала, как это сделать, не разгневав самого Одина.