Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Доставай.
Беннер с величайшей осторожностью вынул то, что еще недавно составляло личность аса. Форма, размер, примерный вес — всё совпадало с человеческими показателями. Мозг был обычного красно-серого цвета, покрытый тонкой оболочкой. Продолговатый мозг переходил в спинной там же, где и человеческий.
— Хочешь что-то изучить в голове или перейдем к грудной клетке? — спросил целитель.
— К грудной клетке, — Беннер приготовился к тому, что тошнотворный трупный запах усилится многократно. Целитель сделал на груди пять надрезов и снял кожу, словно распахнул куртку. Обнажились ребра с мясом и жиром.
—
— Вот, смотри, — врач указал на самый большой пласт кожи. — Видишь, красные капилляры, а рядом с ними тонкие сосуды с белой жидкостью?
— Не вижу, — ответил Брюс, всматриваясь в идеально красную поверхность.
— Вот. Здесь и здесь. Магические сосуды очень тонкие, гораздо тоньше сосудов кровеносной системы. Присмотрись.
Беннер сощурился и, преодолев брезгливость к кошмарному запаху, сунулся в труп чуть ли не носом. Едва заметно сверкали серебристые тонкие нити магических сосудов. Поверить невозможно, что по ним текла разрушительная сила. Целитель достал шприц и с трудом набрал в него серебристую жидкость.
— Магическая энергия. У нее постоянный химический состав, а для того, чтобы магия в сосудах проецировала магию во внешнем мире, нужно живое тело. Иначе никак.
Беннер рассматривал серебристый шприц и упустил момент, когда целитель выломал грудину и выковырял на поднос внутренние органы. Кишечник напоминал сосиски разных видов, почки походили на бобы-переростки, а красно-синие легкие — на огромные мешки. Всё как у людей. Беннер очень надеялся на сердце, и оно не подвело. К нему подходил дополнительный сосуд — тот самый с магической энергией. Он входил в левое предсердие, в полость, отделенную перегородкой от потока очищенной крови из легких, по клапану поступал в левый желудочек, а оттуда магия выбрасывалась в сосуд, расположенный прямо под аортой. Ни в одном месте кровь с магической энергией не смешивались. Вот оно — главное отличие мага от не-мага, и неважно, аса или человека.
Ничего более интересного обнаружить не удалось: селезенка, желудок, поджелудочная железа ничем не отличались от человеческих. Беннер почувствовал разочарование. Он был уверен, что маги изнутри совсем другие, что, по крайней мере, вторая система сосудов легко различима, но нет: он специально попросил расчленить руку, поскольку к кистям магические сосуды подходят очень близко и магия просачивается на поверхность через железы, напоминающие потовые и сальные. Но и тут ничего сенсационного не нашел. Быть может, потому что был физиком, а врачом работал только в Калькутте и Африке.
Настроение перед поединком было испорчено, одежда провоняла трупным запахом, так что даже обычно молчаливые рабы посоветовали принять ванну и выстирать одежду. Беннер вспоминал давнишние слова Локи про муравьев и сапоги. На деле оказалось, что между сапогами и муравьями никакой разницы нет, а по уровню развития люди давно превзошли не только асов, но и, похоже, все народы Девятимирья.
====== Глава 116 ======
В день поединка с самого утра полил страшный дождь, и даже Фригг не смогла разогнать тучи. Погода разгулялась только ближе к вечеру, но зато подул сильный ветер. Один хотел отложить поединок, но молодые асы настояли на его проведении. Всем не терпелось оценить силу и ловкость оборотня из Мидгарда – мира, где почти не встречаются магические существа.
Небольшая делегация поселения во главе с человеком
Зрители перешептывались, делали ставки, кто выйдет на поле боя: Гринольв или его фюльгья – раз уж сам Тор считает человека непобедимым. С кем не справится обычный ас, того одолеет дух-хранитель, особенно если примет облик животного. Да и в женском воплощении фюльгьи не занимать силы.
Обычно асы безоговорочно верили сыну Одина, но сейчас сомневались в хвалебных одах, которые он пел своему другу. Мидгардец лишен даже крупицы магического дара и не может быть оборотнем, а в человеческом обличье ничтожен.
Наконец, на поле, огороженное непробиваемым магическим куполом, вышел Гринольв собственной персоной, но в таком виде, что женщины потупили взоры от смущения, а мужчины неодобрительно загундели: одежды именитого полководца не только не соответствовали канонам поединка, но и нарушали всякие приличия. Голову он не защитил ни рогатым шлемом, ни шляпой, пренебрег доспехами, копьем и саксом и снял все отличительные знаки главы армии Асгарда – даже синий плащ. Место крепких сапог заняли совсем ни на что негодные сандалии, не защищающие ступни даже от острых выступов лавовых полей. Зрители осматривали лучшего воина мира богов с большим удивлением, неодобрительно качая головами. Уж не лишился ли рассудка тот, кто спал несколько тысяч зим? Не менее дико на него уставился человек, едва оторвавшийся от губ поселенки: неслыханная дерзость – целовать дочь высшего народа! Только появление Гринольва спасло его от неодобрительных криков толпы. Растерянный человек вышел на импровизированную арену и не нашел ничего лучшего, чем обратиться к Гринольву с речью:
– Извини, но ты понимаешь, что сейчас случится? Я превращусь в огромного монстра, который будет крушить всё вокруг, а ты совсем не защищен. Я могу случайно убить тебя.
– Яви свою истинную суть, пока я не убил тебя первым, – раздался такой злобный рык, что зрители, к которым он не относился, отпрянули назад, спотыкаясь о ступени.
– Нет, подожди, мы так не договаривались! – человек повернулся спиной к Гринольву и обратился к Одину, стоящему на самом верху. Он сложил руки рупором, отчего стал выглядеть забавнее прежнего:
– Ваше величество, я думал, у нас дружеский поединок, а не убийство.
– Дружеский-дружеский, – послышался голос снизу, и все взоры обратились на Хагалара. – Никто никого не убьет. Могу поклясться. Правда, мой царь?
Один ограничился мрачным кивком. Фригг переводила раздраженный взгляд с одного старца на другого. Нашли, где отношения выяснять – будто специально делают всё, чтобы в народе поползли нелицеприятные слухи. Как дети малые!
– Ну ладно, хорошо, как скажете, – человек вздохнул. – Но, правда, парень, тебе бы все же одеться. Я, конечно, понимаю…