Ловец снов

Кеньон Шеррилин

— Может, Аполлими отпугнула их.

Арик взял её свободную руку в свою и стал массировать между пальцев. Мелкие круги, расходящиеся по руке, буквально заставляли Геари таять.

— Не знаю. Их не так просто запугать.

В словах Арика был смысл, но, честно говоря, Геари бы предпочла думать, что Аполлими запугала Долофонийцев. Это означало бы, что они не вернутся.

— Как ты думаешь, почему они затаились?

— Они ждут, пока я обоснуюсь здесь, чтобы напасть, когда я потеряю бдительность.

Эта мысль нравилась Геари ещё меньше.

— Может,

у тебя паранойя.

— Ты действительно так думаешь?

Нет. Но она не могла заставить себя произнести это вслух. Это было слишком тяжело, чтобы об этом думать. И ещё одна мысль не давала Геари покоя, прорываясь в голову, словно бульдозер — времени быть здесь у Арика становится меньше с каждой секундой.

Это заставило её взглянуть на часы. Увидев, который час, Мегеара вскочила, прижимая лист к груди.

— Эй, нам нужно собираться, если мы хотим успеть встретиться с Кэт.

Арик кивнул, но что-то внутри него уже начинало страшиться этой встречи, хотя он не знал почему. Это он предложил вернуться в Атлантиду, но всё же у него было плохое предчувствие, будто они не смогут это сделать. Что-то идет не так. Арик знал это.

Наверное, он пробыл человеком достаточно долго, чтобы развить интуицию. Или, может, на него нападали достаточно часто, чтобы заставить понять, что наиболее удачное место для нападения Долофонийцев — это вода, где ни он, ни Мегеара не могут убежать или даже по-настоящему сопротивляться…

Это была пугающая мысль.

Арик все еще размышлял над этим, когда они принимали душ, одевались, а затем отправлялись на встречу с Кэт. Он не хотел, чтобы после того, что Геари пришлось перенести в последние несколько дней, что-то омрачило ее счастье. Каждый норовил отщипнуть кусочек её счастья. Арик предпочитал её улыбку.

Это мечта Геари, и Арик исполнит ее, чего бы ему это ни стоило.

Одетая в легкий летний топ и джинсы, Мегеара была прекрасна, пока вела его прочь от доков, напоминавших зияющую дыру в том месте, где раньше стояла её старая лодка. Странно, но Арик скучал по этой старой лодке и грустил при мысли о том, что ее больше нет. Он мог только вообразить, как тяжело было Мегеаре, ведь это была лодка её отца, на которой он плавал в свои экспедиции. Девушка не сказала об этом, но Арик заметил тоску на её лице, когда Геари оглянулась на пустой причал. И она тоже скучала по лодке.

Для этой поездки они собирались использовать одну из лодок меньшего размера, принадлежащих компании Геари — только чтобы убедиться, что об их замысле никто не знает. Лодка была настолько мала, что в ней могли поместиться только трое из них.

— Тори будет здесь? — спросил Арик.

Мегеара припарковала свою машину на песчаном участке в стороне от пристани.

— Нет. Я сказала ей, что она нужна мне для восстановления карт раскопок, которые были уничтожены. Тори понятия не имеет, что сегодня мы куда-то уезжаем. Она думает, что мы не можем никуда двинуться, пока она не закончит свою работу.

— Вот ты злючка.

Геари одарила его застенчивой улыбкой.

— Я

думаю, мы все становимся немного злыми, когда речь заходит о защите наших семей.

— Правда?

Геари повернулась в кресле, чтобы взглянуть на Арика.

— Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, правда?

— Нет, не совсем. Я имею в виду, да, я знаю, что такое семья, но наши семьи на Олимпе не такие же, как ваши, у нас нет такой привязанности друг к другу.

— А как насчет твоей матери? — спросила Геари. — Она же заботилась о тебе?

Арик кивнул.

— Верно, она родила меня.

— А потом?

— Меня отдали слугам, которые удовлетворяли мои потребности, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы пройти обучение.

— Да, но разве ни один из слуг не любил тебя?

Арик хмуро посмотрел на нее.

— Они были слугами, Мегеара, не семьей. Не было никакой любви, и, даже если бы была, я был слишком мал, чтобы это запомнить.

— Насколько мал?

Арик сидел неподвижно, обдумывая ответ, но ничего не приходило на ум. У него было не очень много воспоминаний о детстве, и не было никого, сколько бы он ни силился вспомнить, кто заботился бы о нем.

— Я не помню. Так делалось всегда, и я уверен, что не был исключением. Я, честно, ничего не помню о детстве, за исключением моего обучения.

Геари делала все возможное, чтобы понять мир Арика, но пока не могла.

— И как тебя обучали?

Арик вздохнул, словно этот разговор стал раздражать его.

— Даже при том, что мы прокляты, у нас ещё есть остаточные эмоции, когда мы рождаемся. Их должны удалить из нас, нам должны показать, как входить в сны, а также научить тому, что нам разрешено или запрещено там делать. Затем мы должны узнать, как бороться со Скоти, которые в свою очередь будут бороться с нами за контроль над человеческим организмом. Требуются годы, чтобы полностью овладеть нашими силами, и всё это очень сложно.

Это было похоже на правду. Но был один вопрос, который не давал покоя Геаре.

— И как они отделяют от вас эмоции?

— Обычно — избивая, — ответил Арик безразличным тоном. — Это похоже на методику Павлова. Ты показываешь эмоцию, а за этим следует такое наказание, что ты лучше научишься ничего не чувствовать, чем станешь испытывать это снова.

— Бывает, что обучение проваливают?

— Иногда.

— Так как же с ними поступают?

— Они казнят нас.

Геари не была бы ошеломлена больше, если бы Арик замахнулся и ударил её.

— Ты шутишь?

— Нет, — со всей серьёзностью ответил мужчина. — По крайней мере, я так не думаю.

Все же Геари c недоверием восприняла его странную интонацию и то, что кто-то мог вот так спокойно убить Онерои только за то, что они ещё испытывают эмоции. Насколько же это было жестоко?

— И вы все соглашаетесь с этим?

Арик, казалось, был столь же озадачен её позицией, как и она его.

— Разве у нас есть выбор? Пока мы не устроим восстание против Зевса, это всё, что у нас есть.