Ловушка для Котенка
Шрифт:
— Воды…
Я отвинтила крышку фляжки, придержала голову орионца и дала выпить воды. Он с трудом сделал несколько глотков и скривился:
— Теплая…
Обрадованная, что он в своем уме и даже капризничает, я сказала:
— Радуйся и этому. Скажи спасибо, что мы тебя, расиста и хама, вообще спасли.
— Мы? — Локен открыл глаза, затуманенные от лихорадки.
— Я и Улыбашка.
— Улы… кто? — не понял он.
— Проехали, Локен. Еще пить будешь?
— Нет… — он закрыл глаза и поджал ноги к животу.
Я вздохнула. Что еще нужно сделать, чтобы ему помочь? Еще раздобыть секрета? Пожалуй,
Интересно все же, что с ним случилось?
Хотя… глупый вопрос. Гебумианские джунгли не место для людей. Все здесь может быть для нас опасным. Возможно, Арве свалил какой-то шустрый паразит, или он наступил на ядовитую колючку, или же все-таки угодил в слизь инсектоидов. Вариантов много, и любой этот вариант может привести к смерти. «К смерти»… Дома, на Ланмаре, в смерть не верилось. Да и как в нее поверить, если центавриане живут около шести-семи сотен лет, а то и дольше, практически не старея, без болезней? Такая жизнь дает ложную иллюзию бессмертия и неуязвимости. Но здесь, на Гебуме, я уже десять раз успела вспомнить, что смерть существует и даже может быть внезапной. Однако какая мрачная тема! Лучше подумать о жизни и о том, что нужно для этой самой жизни — о воде, например.
Я устроила орионца в кустах так, чтобы его голова находилась в правильном положении и не запрокидывалась, и поднялась. Нужно и о себе позаботиться: размяться, пройтись немного, раздобыть еще воды и фруктов. Я начала делать простые упражнения, чтобы разогнать кровь в затекших конечностях.
Улыбашка зарычал.
— Успокойся.
Тхайн не желал успокаиваться. В его сознании давно укоренилось, что люди, а особенно люди-самцы, обладающие вполне определенными признаками и запахами, это враги. Жесткая дрессура Нигая дала о себе знать…
Уверенный, что Локен — враг, Улыбашка никак не хотел понимать, зачем мы сидим рядом с ним вместо того, чтобы, например, оторвать ему голову, как недавнему невезучему инсектоиду.
Я подошла к псу и тронула его рукой между ушами, чтобы успокоить. Тхайн качнул резко головой, сбрасывая мою руку, и припал на задние лапы. Я скорее взяла его под свой контроль, изумилась тому, сколько ненависти умещается в сознании пса, и отправила его добывать себе еду.
Когда Улыбашка ушел, я обессиленно присела рядом с Локеном и дала себе мысленный зарок никогда больше не пытаться обращаться с тхайном так, словно он уже приручен. Улыбашка управляем эмоциями почти так же, как и люди. Когда я полностью не держу его под контролем, он может быть опасен.
«Все, с кем я имею дело в последнее время, опасны», — подумала я и впервые очень сильно пожалела о своем решении полететь на Гебуму. Все вышло не так, как я планировала. Какой жених, какая любовь, какой брак?.. Мне бы остаться после всех этих приключений психически здоровой… да и просто — остаться живой.
Глава 15
Весь день я провела возле орионца, охраняя его беспокойный сон и в силу своих возможностей заботясь о том, чтобы этот сон не стал вечным. Локен периодически шевелился, подавал голос, требуя воды (в чем я не вижу смысла, ибо когда я давала ему воду, он ее пил неохотно, кривясь, морщась и половину выплевывая), после
Я не нашла поблизости того растения, листьями которого Локен меня обкладывал, когда я мучилась от отравления, а далеко отойти боялась: а ну как умрет, в самом деле, а я пропущу? К тому же, мне и самой было нехорошо; будучи «второй кровью» (то есть обладая слабым здоровьем), я не отличалась выносливостью и натурально страдала в джунглях от неудобств, тревоги и голода. Дождевая вода, полная неведомых микробов, и фрукты Гебумы, составляющие мой рацион, голод не утоляли, сил как будто не прибавляли, зато вызывали диарею и дикие рези в желудке… «Приятным» бонусом ко всем этим прекрасным проявлениям шла угнездившаяся в висках головная боль. Приходилось следить одновременно и за состоянием орионца, и за настроением Улыбашки, и за тем, не приблизились ли к нам инсектоиды, военные и прочие нежелательные элементы.
Вечером к орионцу вернулся относительно нормальный вид. Он заворочался, ища удобную позу, пошевелил запекшимися губами. Я тоже нехотя заворочалась — устала за день пристально следить за болезным — и подползла к нему с фляжкой, воды в которой осталось совсем немного, на пару глотков.
— Пить будешь? — спросила устало и хрипло. Мне и самой хотелось пить, но я берегла эти несколько глотков для орионца.
Локен открыл глаза, сфокусировал взгляд на мне и порадовал осмысленным, но с ноткой удивления, вопросом:
— Ты?
— Я.
Дальше случилось нечто неожиданное: орионец, который весь день лежал близ меня и то ли умирал, то ли готовился к умиранию, довольно быстро для умирающего поднялся, схватил меня за плечо и спросил… нет, потребовал ответа:
— Ты?!
Я порадовалась, что Улыбашки все еще нет (он ушел по моему приказу добывать себе еду), и в смешанных чувствах посмотрела в лицо Локена. Оно исказилось и напряглось, словно что-то во мне его поразило до глубины души. Голубые глаза больного зажглись жизнью. Орионец, шатаясь, протянул руку и махнул передо мной, будто хотел развеять картину.
Чтобы только подняться и махнуть рукой, ему пришлось истратить немало сил. Я подхватила его, не дала упасть. Мужчина вцепился слабыми руками в мои плечи, сглотнул с трудом.
— Воды? — предложила я еще раз.
Локен опирался об меня; я придержала его одной рукой, а другой, свободной, поднесла фляжку с водой к его губам. Пить он не стал, уклонился. Его больше не лихорадило, и я эгоистично понадеялась, что бред и жар его оставили. Потому что, если быть откровенной, я ничего не знаю о том, как спасать людей, и тем более не желаю нести ответственность за чужую жизнь…
— Не может быть… — протянул Локен, вглядываясь в меня. Голос его окреп, давая надежду, что и сам он, весь, скоро тоже окрепнет. — Ты мертва. Вы все мертвы.
Я с сожалением заключила, что никуда бред не делся. Но и в бреду орионец ждал от меня ответа и смотрел со столь мучительной мольбой в глазах, что я сжалилась и ответила как можно мягче:
— Но я же здесь, с тобой, дышу, и мое сердце бьется.
— Ты снишься, — печально молвил орионец и прикрыл утомленно глаза. Его тяжелая голова упала мне на плечо, он перестал за меня цепляться и стал сползать вниз. Я попыталась его задержать, ухватить, чтобы он не упал, не ударился, но безуспешно: больший вес всегда тянет за собой меньший.