Ловушка. Форс-мажор
Шрифт:
– Второй вариант предпочтительней.
– А как же «пусть лучше сдохнет совесть, чем лопнет мочевой пузырь»?
– Не тот случай. Кстати, вон видишь вывеску? «Ковчег»? Похоже, кафешка какая-то. Сбегай туда, облегчись.
– Там сортир только для посетителей. Если просто с улицы заходишь, надо десятку за ключ платить, – с видом знатока-краеведа пояснил Стрепетов.
– Да черт с ним, с чириком, – махнул рукой Кехман и засеменил в кафешку.
– Только будь на связи, – бросил вдогонку Эдик, после чего с легкой укоризной глянул на своего подчиненного: –
– Думаю, что есть, – едва ли не с сожалением ответил Стрепетов и тут же поспешил как бы оправдаться: – Да я в этом «Ковчеге» и был-то всего один раз. Здесь «Василеостровское» наливают, нефильтрованное и темное. А я его не очень. Я люблю…
– Знаем-знаем, – замахал руками бригадир, – Дальше можешь не продолжать. Твои истории про «тройку, семерку и туз» я больше слышать не могу.
– А что, разве новый сорт выпустили?
– Не понял?
– Вы же сами сейчас сказали – «Туз». «Тройку» я, сами знаете как люблю. «Семерку» – само собой. А вот «Туза»… А может, вы с «Кулером» перепутали?
– Стрепетов, я тебя сейчас просто придушу. Вот честное слово! – взвился Каргин. – Знаешь, у меня иногда складывается ощущение, что пивоваренная компания «Балтика» намеренно заслала тебя в наше славное геройское управление. В качестве специально обученного Чебурашки.
– Почему сразу Чебурашки? – обиделся Ленька. Ему показалось, что бригадир прозрачно намекает на его и вправду слегка оттопыренные уши.
– Да потому что тот в своем магазине апельсины рекламировал. А ты – пиво, причем в масштабах целого управления. Из-за тебя надо мной уже на общештабных сходках глумятся. Типа, космонавты из «семь-три-седьмого» экипажа раскатали ящик «Балтики» и потом всю ночь бегали в открытый космос.
– Ну что я могу поделать? – виновато развел руками Стрепетов. – Если я на самом деле просто очень люблю «Балтику-три».
– Ба-алин! За что ж мне такое наказание Господне?! В других экипажах – «грузчики» как «грузчики», нормальные парни. А у меня – ходящий, бубнящий 25-й кадр.
В этот момент под футболкой бригадира зашипела скрытоносимая станция и голосом Хыжняка взволнованно сообщила, что Дохлый встретился со связью.
Бригадир и «грузчик» синхронно повернули головы и всмотрелись – действительно, к объекту подрулил какой-то мужик, и сейчас они о чем-то оживленно беседовали. Вместо прогнозируемых пакета или сумки, в руках у связи была лишь банка.
– Я, конечно, могу показаться пристрастным занудой, но пиво этот мужик пьет правильное.
– Балтика, заткнись! – рявкнул Каргин. – «Семь-девятый», Юра, ты квитанцию выписал?
– Обижаете. Само собой.
– Смотри там, повнимательнее. Конверты, коробочки, сверточки, любая мелочь – фиксируем всё. Если есть такая возможность, попробуй встать поближе. Как понял меня?
– Понял вас. Постараюсь.
Прошло минут пять. Уже вернулся из сортира облегченно-сияющий Кехман, уже воссоединился с «семь-три-седьмым» заплутавший в метро «грузчик» Пасечника, а эти двое продолжали общаться
– Чего он его столько времени цедит? – вырвалось у Стрепетова.
– Кого? – не врубился Эдик.
– Да пиво. Сосет банку, как телок мамку. Оно же греется.
– Блядь, Балтика, иди ты уже отсюда, а! Сядь в машину к Козыреву и не отсвечивай. Задрал уже со своим пивом!
– Смотри, Эдуард Васильевич, похоже, прощаются, – отчего-то перешел на шепот Кехман, хотя расстояние до объекта было метров сто, если не больше.
В самом деле: мужик, наконец домучив свое пиво, отставил пустую банку на бетонный парапет, протянул руку Дохлому, после чего, развернувшись, двинулся к пешеходному переходу через Владимирский.
– Юра! – запросил Каргин. – Ну что? Заметил что-нибудь?
– Да вроде пусто. Никто никому ничего не передавал. Если только в ладони, через рукопожатие.
– Вряд ли. Сколько таблеток в ладони уместится? Одна, две. Ну три. Нет, что-то здесь некругло получается. Короче, давай сейчас потихонечку за Дохлым, а Балтика-три его у тебя подхватит. Есть контакт?
– Понял. Контакт есть.
Тем временем Дохлый немного постоял на месте, словно желая убедиться в том, что связь благополучно перейдет дорогу, после чего подмахнул оставленную пивную банку, небрежно сунул ее в сумку и двинулся в сторону Невского.
– Вот ведь жлобяра какой! Мог бы посудину бомжам оставить, при его-то доходах, – заметил Кехман.
– Идиот, намочит ведь сумку, – прокомментировал неугомонный Балтика-три.
– Ты это о чем? – насторожился Эдик.
– Так банку-то сначала надо было стряхнуть. С баночным пивом оно ведь как – сколько ни допивай, а все равно на донышке немного остается. Вот я и говорю…
– Ч-черт, Балтика, да ты гений! – взорвался вдруг Эдик и восторженно шарахнул Стрепетова по плечу.
– Чего?
– Все правильно. Потому он банку, как ты говоришь, и сосал. Он не пиво пил, а процесс имитировал. А банка – контейнер.
– Чего банка?
– «Колеса» в ней. Все, народ, по коням… Механик «семь-три-семь».
– Слушаю, – немедленно отозвался Козырев.
– Срочно подбирай нас на площади. Да, и запроси настроечку Пасечника. Передай, что груз потяжелел, сейчас в движении по Владимирскому вверх… Ну а вы, бойцы, чего стоите? Пошла писать губерния.
– А ведь я всегда говорил, что пиво – это от слова «пить», – самодовольно улыбнулся Балтика-три.
– Не надо песен! Это не ты, а братья Стругацкие говорили. Но все равно, Ленька, сегодня ты молодца. Что есть, то есть. Если без приключений Дохлого закрепим, вернемся в «контору», я тебе самолично пива куплю.
– Но только не абы какое, а чтоб…
– Да знаю я, знаю. «Балтику-три».
Глава шестая
Лгать можно только любимой женщине и полицейскому.
Всем остальным нужно говорить правду.