Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара

Коновалова Надежда Алексеевна

09 сентября 1492 года. Пиза. Территория студенческого общежития.

– Получил письмо от матушки (жених соизволил забрать Крецию в Пезаро) - голос Хуана сочился ядом, - и расстроился, что теперь некому будет манипулировать тобой? Как только до сестрицы дойдет, какую выгоду сможет извлечь из союза с бессмертным, она забудет о тебе. Зачем ей недалекая пусть и покорная мелюзга, как ты, если в подчинении окажется хищник, исполняющий любую бабью прихоть, стоит ей раздвинуть ножки и...

– Ублюдок неблагодарный!
– злобно зарычал Цезарь, выхватывая кинжал из брючины и набрасываясь на старшего брата, - Уже забыл, что Кеси отвела смерть от твоего одра?

– Один благой поступок давно стерт тысячью

злых.
– Прошипел Хуан, борясь с братом за направление острия кинжала. Сотрясаясь, оно стало поворачиваться к лицу Цезаря.
– Я многое ей за то прощал и знаешь, что понял? Доброта для неё смертный грех. Такую слабость эта змеюка не прощает. Ты думаешь, что ты ей лучший друг и верный брат? Пока ты дружишь с ней против меня, все так. Но стоит мне исчезнуть с её горизонта, она примется за тебя. Все потому, что по-другому она жить не умеет! Убьёшь меня и этим обозлишь её. Готов рискнуть? Давай!
– он резко отпустил руку Цезаря и лезвие кинжала замерло в каких-то миллиметрах от щеки Хуана.
– Что? Забыл смазать его кантереллой? Какая жалость. Ведь ты не из тех, кто бьет плашмя, но поцарапать-то меня ты смог бы, да?
– в глазах Хуана плескалось презрение, смешанное с насмешкой.

– Да!
– злобно закричал Цезарь, с силой вдавливая острие кинжала в щеку брата.

– Немедленно прекратите! Вы оба!
– послышался властный окрик со стороны. Цезарь отскочил от Хуана, пряча кинжал за спину. Прижав ладонь к окровавленной скуле, Хуан с изумлением посмотрел на паренька лет десяти-одиннадцати, остановившегося в метре от них.
– Неужели хочешь убить своего брата при свидетелях?
– Он махнул в сторону учебного корпуса, окна которого облепило несколько десятков любопытных зевак. Цезарь потрясенно выдохнул, поворачиваясь к зданию спиной.
– Я, конечно, понимаю, что вам следует поддерживать дьявольскую репутацию Борха, демонстрируя жажду насилия и стремление к пороку. Но не проще ли устроить пьянку или старую добрую оргию? По крайней мере, за это вас не отчислили бы с позором из Университета.

– Тебе какое дело до того, что нас отчислят? Ты вообще кто такой?
– прошипел Цезарь.

– Он тот, кто остановил тебя в шаге от самой большой ошибки в жизни.
– Съязвил Хуан, утирая порез платком.
– Может, моя смерть и повеселила бы Крецию, но отец тебя ни за что не простил бы. Он удушил бы тебя своими руками. Представься, миротворец, я хочу знать, кому есть дело до репутации моего семейства и отдельных его членов.

– Я принц Салерно и будущий герцог Бишелье, для друзей - Альфонсо.
– Мальчик учтиво поклонился хмурым юношам и не менее учтиво продолжил.
– Мне дела нет до слухов, кружащих коршунами вокруг вашего семейства и отдельных его членов. Равно, как и до того, что один из вас выдает себя за Борха, не будучи им.
– Он внимательно смотрел на парней и к своему изумлению заметил, что зарделись оба.
– Почему я вмешался, спросите вы? Мне стало жаль вашу мать, поскольку своей я не имею. Что будет с ней, когда она узнает о гибели одного сына от рук другого? Должно ли это сокрушить её? В чём смысл устраивать спектакль там, где нет единственного зрителя, на которого он рассчитан? Не проще ли вам на время перевести вражду в иную ипостась и начать состязаться в остроте ума или в искусстве обольщения, чтоб доказать, кто из вас шут, а кто король?

– Боюсь по этим пунктам мой младший брат не столь силен, - съязвил Хуан.

– Зато в бою уделаю тебя в два счета, - мрачно процедил Цезарь - пойми малец, брат брату рознь. Я обожаю младшего Хоффре, а этого я просто презираю. Тот, кто не чтит своей семьи и мерзко её хулит, не заслуживает права быть сопричастным к ней.

– Ты прав, - неожиданно согласился с ним Альфонсо, обращая пристальный взор Цезаря на себя - но разве ты Судьба? Жизнь всё расставляет по местам и зло наказывает злом. Чтоб доказать, что брат не прав, сестра права, тебе не обязательно брать на себя роль палача. Считать, что все слепы

и только ты зряч, позиция, ведущая в никуда. Заметь сегодня нападал лишь ты, твой брат даже не тронул свой кинжал. Дай ему шанс показать себя. Узри в нем то, что видит сердце матери. Убить его гораздо проще, чем полюбить и примирить с сестрой, но ты мог бы хотя бы попытаться. Испытай себя, ведь ты же будущий кардинал, ставленник нашего нового Папы...
– Альфонсо заметил, что к ним приближаются люди директора.
– Идите, позвольте мне уладить возникшее недоразумение.

Ему понравилось, что Борха послушались его и мирно разошлись. Он улыбнулся и с видом победителя двинулся в сторону надзирателей. Первый кирпичик в фундамент их будущей "дружбы" был успешно заложен. Как бы эти двое не сопротивлялись сейчас, скоро они оба начнут есть с его рук, доверяя "миротворцу" душевные тайны и скелеты в шкафу.

***

09 сентября 1492 года. Северные границы Пезаро.

Стены города кончились и мощеная булыжным камнем дорога перешла в мелкий гравий. Такая убивает хорошую обувь в течение часа ходьбы. Солнце поднялось и нещадно палило, заставляя девочек щуриться и отворачиваться от его обжигающих лучей.

– Хочешь вернуться и послушать бродячих музыкантов на рыночной площади?
– Санчия мысленно злорадствовала, наблюдая за мучениями благоверной братика Джованни. Лукреция Борджиа казалась угрожающей и суровой в четырех стенах, но здесь на неё без слез смотреть было невозможно. Каблуки застревали в гравии. Дважды она чуть не подвихнула ногу. Пот катился с её лица. Девочка потянула рукой ворот платья, словно он её душил.
– Там по крайней мере много тени и ...

– ... и свидетелей, которые нам ни к чему.
– невозмутимо перебила её девочка.
– Ты видишь посадки по правую руку от нас? Там достаточно тени, идем туда...

– Хорошо.
– Санчия показала ей следовать первой и, поджав губы, пошла за ней.

– Ты живешь в этой глухомани или так, приезжаешь летом немного погостить?

– ...?!
– Будь Санчия менее сдержанна её лицо перекосило бы от гнева.
– Здесь и вправду тихо и спокойно. Люди очень доброжелательные и преступность на нуле. Это самое лучшее место, чтобы свить любовное гнездышко, нарожать кучу детишек и воспитывать их.

– Ты сейчас описываешь свое или моё будущее?
– сев на траву в сени каштана, Креция ухватилась за подол платья и стала обмахиваться им, бесстыдно оголяя ноги. Это смотрелось так вульгарно, что Санчия невольно ахнула.
– Что?!?
– Крецию рассмешило подобное ханжество.
– Да от такой жары сдохнуть можно! Присоединяйся ко мне!

– Но это не культурно!
– возмущенно процедила Санчия, убирая влажные пряди с лица.

– Да? И кто тебя заругает? Кроме нас здесь ни души. О, да ладно, можешь жариться дальше, а моим ножкам ветерок не помешает. Ты не представляешь, как приятно...
– Креция замолчала, с улыбкой наблюдая за тем, как Санчия неловко усаживается рядом и задирает плиссированные юбки едва ли не до середины бедра.
– Не правда ли?

– Не плохо.
– Сухо согласилась девочка, с тоской глядя на безоблачное небо.
– Но было бы гораздо лучше, если бы вдруг тучи сгустились и пошел проливной дождь...

– Например, вот так?
– Креция подняла руки к небу и стала горячо что-то нашептывать на латыни. На глазах Санчии небо заволокло сизыми тучами. Оно потемнело и первая молния ударила в оливкой кустарник в двадцати метрах от них. Санчия вскочила на ноги, громко чертыхнувшись. За первой последовала вторая молния и гром сотряс землю угрожающим ревом. Первая крупная капля упала на щеку Санчии и затем пошел дождь сплошной стеной. Молнии стали бить с небывалой частотой, гром не поспевал за ними. Через минуту девочки были насквозь мокрые. Санчия спряталась за дерево, но это не спасало положение. Она в ужасе смотрела на Лукрецию, та, казалось, просто наслаждалась разгулом стихии.
– Что? Разве ты не это заказывала, Чия?