Лучший иронический детектив
Шрифт:
— Свидетели? — Алина повернула голову к Альберто. Она буквально пригвоздила его взглядом к стулу. — Сначала вы говорили, что мы… — она осеклась, побоявшись произнести слово «преступницы». А вдруг этот Куартеро передумает и переведет нас из разряда свидетелей в разряд преступников? — Вы просите у нас помощь? И для этого привезли?
— Ну да, а вы что подумали? — удивился Куартеро.
Моя подруга приосанилась.
— Х-ммм, — хмыкнула она и, гордая оказанным доверием, пообещала: — Все что в наших силах сделаем.
Я тоже расправила плечи и с облегчением вдохнула — кажется,
«Но почему он так себя повел? Что произошло? Недоразумение? Трудности перевода? Или за его поступком что-то стоит? Что? Обида? Мы говорили при нем, да недоговаривали. Скорей, что именно так. Им движет обида. Он подумал, что он пешка в наших руках, что мы его используем», — решила я и наклонилась вперед, чтобы взглянуть в глаза парня.
Альберто сидел со строгим выражением лица, я поняла, что пока нам расслабляться не стоит, и вновь насторожилась. Склонив голову к уху подруги, тихо зашептала:
— Особенно язык не распускай. Взвешивай каждое слово. И вообще, меньше говори, больше слушай. Возможно, что на нас проверяют избитый полицейский прием. Бывают «добрые» следователи, а бывают и «злые», но делают они одно дело — сажают преступников за решетку. Адвокат, как пить дать, постава, — я скосила глаза на сеньора Родригеса. Тот сидел с отрешенным лицом, совершенно не вникая в происходящее.
Алина кивнула, мол, поняла.
— И о чем вы хотели, чтобы мы вам рассказали? — придав лицу простецкое выражение, спросила она. — Хотелось бы знать, из-за чего или из-за кого нас сюда привезли?
Глава 20
— Ох, — тяжело вздохнул Куартеро. — Вчера вечером на пульт полицейского отделения поступило сообщение. Даже не одно, а два. Сначала позвонил мужчина и на ломаном испанском языке сказал, что в музейный комплекс Альгамбра пробрался неизвестный. Сказал и быстро повесил трубку. Мы восприняли это сообщение, как шутку. Голос был похож на детский. Говорили неуверенно, с ошибками, как будто человек только-только стал изучать испанский язык. Через два часа, за час до полуночи позвонила женщина. Она тоже говорила на испанском языке с большим трудом. Эта женщина предупредила, что сегодня ночью должны ограбить музей, и даже сказала, в каком месте это произойдет. Оба звонка были сделаны с уличных автоматов.
— Женщина? — насторожилась Алина. — Ее задержали?
— Нет.
— Значит, ограбления не было?
— Все на месте, но в одном из помещений задержали мужчину с полным набором инструментов, которые можно причислить к воровскому инвентарю. Кстати сказать, этот мужчина русский. Вы ведь тоже русские?
— Да. Но к этому типу мы не имеем никакого отношения, — в один голос сказали я и Алина.
— Вы даже не хотите на него взглянуть? — удивился Куартеро. — Может, узнаете?
— Взглянуть-то, конечно, можно, — протянула Алина.
Куартеро открыл папку, лежащую перед ним на столе, и через Мигеля протянул нам две фотографии. Мужчина был запечатлен в анфас и в профиль.
«А чему собственно радоваться, если теперь ему тюремный срок светит? Толку то из того, что ничего не вынес? А ведь мог, если бы ни честные граждане, позвонившие в полицию», — думала я, пытаясь понять, что было в голове типа, когда его фотографировали в полицейском участке.
— Нет, мы с ним не знакомы, — мотнула я головой. — А как зовут этого красавца?
— Он не говорит. Документов при нем нет. Так же, как вы, попросил адвоката, переводчика и работника посольства. А еще захотел реализовать право на телефонный звонок.
— Надеюсь, вы ему дали воспользоваться телефоном? — спросила Алина. — Ведь по тому, куда он позвонил, можно было вычислить, кто он.
— Да, мы дали ему позвонить, но только по Испании. Он возмущался, а потом позвонил в отель «Хуан Мигель», но никто ему не ответил.
— А кто жил в этом номере? На кого он выписан? Вы проверили?
— На Иванова Игоря Николаевича. Номер двухместный. С Ивановым проживала девушка, она не была зарегистрирована, но горничная ее неоднократно видела. Высокая блондинка, красивая. Мы предъявили служащим отеля фотографию преступника. Они опознали Иванова.
— Значит, преступление пытался совершить Иванов?
— Мы не сомневаемся, что поймали преступника, но он не Иванов. При обыске мы нашли в номере паспорт, который был выписан на фамилию Иванов. Документ старого образца. Фотография в нем вклеена, вернее переклеена. Скорей всего, что документ фальшивый.
— А девушка? Вы ее застали? Она может быть сообщницей Иванова, или как там его на самом деле.
— Нет, номер был пустой.
— А женские вещи остались в номере?
— Нет вещей.
— А что, если эта девушка — Настя Ольшанская? — спросила я Алину. — По описанию сходится: высокая, красивая. Надо показать ее фотографию горничной.
— Вот-вот, — заинтересовался нашим разговором Куартеро, — Альберто, мой племянник сказал, что вы ищите девушку, которая одержима идеей найти сокровища Альгамбры? Мы как раз с ним вчера говорили на эту тему. Девушку зовут Анастасией Ольшанской. К ней в руки попал дневник девочки, которую вывезли из Испании в Россию. Да? — Я, сраженная наповал признанием Куартеро, ответила кивком. — Я уже неделю ищу фамилию Ольшанская в полицейских сводках. Нет, девушка не попадала в поле нашего зрения. Не было и похожих по описанию трупов. Слава богу.
— Альберто ваш племянник? — переспросила Алина, переводя взгляд с Куартеро на Альберто и пытаясь найти в их лицах сходство.
— Да, этот парень сын моей родной сестры. Но он почему-то стесняется родства со мной. Мне уже за пятьдесят, а до высоких чинов я так и не дослужился. Наверное, поэтому, — вздохнул он.
Альберто стал оправдываться, правда, по-испански, но и без перевода было понятно, что он просит прощения у дяди. Тот лишь отмахнулся от племянника, пытавшегося на людях выразить ему запоздалую любовь и признательность.