Лучший подарок для генерала

Фирст Наталья

Сэми помогал новой горничной обустраивать комнату. Я же пыталась читать дамский роман. Точнее, тупо перелистывала страницы, почти не улавливая смысл прочитанного. Колье у меня на груди дремало. В нем не было ни магии, ни жизни. Оно словно не слышало моей мольбы.

Кетти заглянула ко мне почти в шесть.

— Леди Селия, — спросила она неуверенно, — вы не будете ругаться, если я повешу снаружи возле входной двери зеркальце?

— Зеркальце? — не поняла я. — Зачем?

— Для Сэмюэля. Ему скучно. А так он сможет

выглядывать на улицу.

— Конечно вешай, дорогая.

— Спасибо, леди Селия!

И она, совершенно счастливая, унеслась прочь. А я лишь покачала головой. Так просто — повесить зеркальце! И все будут счастливы. И Сэми перестанет маяться от скуки. Почему я сама не догадалась? Наверное, во мне после расставания с Вильгельмом уснула человечность. Я очерствела, из милой девочки превратилась в стерву. Сразу стало грустно.

До самого вечера я была сама не своя. Я уже почти разуверилась в том, что у Альберта хоть что-то получится. Звонок колокольчика застал меня внизу. Позабыв про правила приличия, про чувство собственного достоинства, я ринулась открывать.

За дверью стоял Вильгельм. Он смотрел несчастными глазами и держал перед собой алую бархатную коробку — слишком большую для украшения, слишком маленькую для внушительного подарка.

— Здравствуй Птаха, — голос моего генерала вновь осип от волнения.

— Здравствуй Вильгельм, — я ответила почти шепотом.

Захотелось прокричать: «Ты узнал? Ты понял, что я никогда не писала тебе гадких писем? Ты раскаялся? Теперь ты видишь, как был неправ?»

Вместо этого я тронула пальцем красный бархат и спросила:

— Что там?

Он улыбнулся светло и немного грустно.

— Бокал. Помнишь, мы мечтали, чтобы ты на выступлении могла разбить его голосом?

— Бокал?

Я развязала ленту и недоверчиво сняла крышку. На белом шелке лежало хрустальное чудо.

— Я ведь тогда заказал его.

— И ты все это время его хранил?

Он пожал плечами, сказал виновато:

— Я был таким дураком.

— Это верно.

— Прости меня, Птаха.

— Не знаю…

Вильгельм опустился на колени. На крыльце. Прямо в снег. Коробку он не выпустил из рук.

— Прости, — повторил тот, кого я всегда любила больше жизни, — ударь, накричи, сделай что хочешь, только не прогоняй. Я не могу без тебя, Птаха.

Глава 8

Все имеет свое начало

Что было дальше? Пожалуй, об этом стоит промолчать. Недаром говорят, что счастье любит тишину. В этот раз я свое счастье не собиралась отдавать никому. Хватит. Однажды уже сделала глупость и заплатила за нее слишком высокую цену.

Альберт появился сразу после полудня. Был он серьезен и хмур. Однако, при виде наших смущенных лиц, расплылся в довольной улыбке.

— Я вижу, что у вас все хорошо? — спросил он, отдавая пальто дворецкому. — Вот и славно.

—

Тебе удалось что-то выяснить? — Вильгельм поймал мою ладонь и сжал ее крепко. Он ужасно волновался.

Я прислонилась к его плечу.

— Не совсем, — Альберт вздохнул, — но я принес весьма полезный артефакт. Он позволит нам во всем разобраться. Маг не смог воссоздать картину в целом без тебя, Селия, это по силам только тому, от чьего имени написано письмо. Но и того, что я видел, предостаточно. Боюсь, Вильгельм, тебе это не понравится.

— Не бойся, — я увлекла их обоих в гостиную, — хватит бояться. И прятаться от правды тоже хватит.

Мужчины посмотрели на меня с уважением. Оба. Потом все расселись в кресла. Альберт достал из кармана письмо, а следом за ним небольшой бумажный пакет, перевязанный обычной бечевкой, и положил все на стол.

— Что здесь? — я тронула пальцами сверток.

— Артефакт. То, что поможет нам выяснить, кто виноват в обмане.

Я только что всем говорила, что хватит бояться, но вдруг мне самой стало страшно. Да, я знала, что не писала письма, но не имела ни малейшего понятия, можно ли обмануть артефакт. Вдруг неизвестный кто-то был настолько хитер, что предусмотрел даже эту нашу встречу.

Что бы оттянуть момент я вскочила:

— Погодите! Сейчас прикажу принести чаю.

— Сядь, Селия, — Вильгельм все понял, коснулся моего на запястья, — сядь и успокойся. Давай покончим со всем прямо сейчас.

Я послушно уселась обратно, сложила на коленях ладони и принялась ждать с чувством полной обреченности.

Альберт неспешно разложил на столешнице письмо, потянул за краешек веревки и развязал. Внутри оказался обломок необработанного аметиста.

— Это — очень простой ритуал, — сказал он. — Селия, возьми камень и положи в центр письма.

Я протянула руку. Пальцы предательски дрогнули и смогли ухватить аметист только со второй попытки. Но я донесла его и осторожно опустила в перекрестье бумажных сгибов.

— Что теперь? — вопрос вышел почти неслышным.

— Ничего. Просто смотри. Смотри и слушай.

Тело мое невольно наклонилось вперед. Я еще успела заметить, как Вильгельм сделал тоже самое. Аметист изверг из себя крохотную белую искру. Она быстро разрослась, поднялась над столом на добрый метр превратилась в большое иллюзорное зеркало.

Альберт придвинул свое кресло вплотную к Вильгельму. А в зеркале появились две знакомые фигуры. И я услышала первые слова.

* * *

— Почему вы пришли именно ко мне? — глаза Робера Трюзо трусливо бегали.

Старый граф Ратье величаво опустился в предложенное кресло и оперся ладонью на резной набалдашник трости.

— На то было три причины, мистер Трюзо.

— Какие? — Робер придвинул к себе стул, устроился на самом краешке. На гостя он почти не смотрел.