Львы и Сефарды
Шрифт:
За спиной стоит Седая Госпожа.
— Ты победила, — говорит она едва слышно, одними губами. — Я знала, что ты будешь здесь.
И, уже громче:
— Дай сюда.
Я поднимаю громкоговоритель и отдаю ей. Подойдя ко мне, она наступает на полу одежды Кресса. Тот дергается, но молчит. Я ничего не понимаю. Крышу заливает светом, льющимся из моих рук.
— Лиддея, ваш альхедор бросил вас, — говорит Сарцина хрипло. Я вижу ее бледное, осунувшееся лицо. — Он покинул этот город в тот же час, когда узнал о том, что надвигается на нас. Оставил всех нас умирать. Но эта женщина, —
Меня снова пробирает до костей. Выходит, что альхедор и его приспешники не виноваты в смерти моего отца и моей матери. Наш народ сошел с ума, он обезумел. Он убивает своих же детей. Он убил бы и меня, и Малкольма, и Аделара — возможно, это был бы вопрос времени. Никто не лучше — ни лиддиец, ни азарданец. Я стою, а груз всего народа осыпается на мои плечи, но не ложится на них. Он сыплется вниз, как песок, как горные породы в каньонах во время обвала. Я чувствую привкус пыли на губах. А еще соль — но это просто слезы.
— И теперь я подтверждаю слова этой женщины, — Сарцина подходит к самому краю. Ветер треплет ее одежду. — Это будут еще одни Смуты. Горькое и тяжелое время для всех нас. Но мы не повторим ничьих ошибок. Возвращайтесь каждый в свой дом! — кричит она уже мимо громкоговорителя. Я придерживаю ее за пояс, чтобы не упала. — Идите! Идите домой, вы все! На этой площади не будет крови. Больше нет. Теперь власть будет принадлежать лишь тем, кто держит не меч… а факел.
Я молча и беззвучно плачу. Слезы катятся и по ее щекам. Дрожа всем телом, я протягиваю ей руку. Она мотает головой, улыбается уголком губ и показывает глазами в небо.
— И нет тебе награды, кроме этой, — говорит она чуть слышно.
Сквозь пелену из слез и пыли я вижу маленький самолет, снижающийся над площадью. Он делает еще один круг и плавно, почти что вертикально, садится на крышу. Она чуть вздрагивает, когда он приземляется. Я вытираю рукавами слезы — и невольно отступаю на шаг назад.
Мэл улыбается мне из-за ветрового стекла и из-за штурвала.
Вик распахивает боковую дверь, выскакивает из кабины и бежит ко мне.
Эпилог
Все это будет потом.
Поднимаясь над площадью, я выглядываю в окно и крепче прижимаю к себе брата. Вик сидит у меня на коленях, уткнувшись мне в плечо, и иногда с интересом поглядывает на Малкольма. Я думаю о том, сколько еще слов должно быть сказано и сколько ран должно быть исцелено. Я думаю о том, кто мы теперь друг другу. На самом деле нам так много еще нужно выяснить и исправить. Но… все это будет потом. Сейчас же мы медленно поднимаемся в небо, оставляя далеко внизу и площадь, где валяется брошенное оружие, и крышу,
Малкольм сидит за штурвалом, его взгляд спокоен и тверд. Я вижу, как умело его руки справляются с небесной машиной. Было бы грустно, если бы он больше никогда не смог бы подняться в небо, но — он здесь. Он смог, смогли мы все. Мы перепачканы в пыли и саже, а от земли кое-где еще поднимается дым. Линии дорог свели нас в небе. Мы поднимаемся вверх, я закрываю глаза.
— Вы… снова можете летать? — вдруг спрашивает Вик.
— Как видишь, — Я чувствую улыбку Мэла: она, как луч, касается моей кожи. — Я смог вернуться. Все благодаря твоей сестре… и кое-кому еще.
— А плечо у вас еще болит? — не унимается братишка.
— Вик… — напоминаю я, не открывая глаз.
— Не надо, милая. Он ведь тоже скучал… — Я прямо ощущаю всем своим телом, с какой любовью летчик смотрит на нас двоих. — Все хорошо, малыш. Мне больше не больно. Я надеюсь, что и вам с сестренкой тоже.
— Тоже, — отзываюсь я.
Вик чуть высвобождается из моих рук, и я открываю глаза. Он дотягивается до Малкольма и что-то шепчет ему на ухо.
— Ладно тебе, Вик, — Тот шутя треплет его по волосам. — Конечно, мы бы все тебе сказали на земле. Но раз уж тебе интересно… Мы с твоей сестрой недавно поженились, — Он смотрит прямо на меня. — Прости, что тебе пришлось это пропустить.
— У тебя было свадебное платье? — Вик тут же хватает меня за плечи. — А я не видел?!
— Невесту к жениху ведет ее самый близкий родственник, — говорю я. — А самый мой близкий родственник — ты, мелкий. И, если тебе так уж хочется собственноручно выдать меня замуж… думаю, мы сможем это как-нибудь устроить.
— Я же твой брат, — говорит он солидно и снова зарывается носом мне в плечо.
Я снова смотрю в окно. Мы летим не в сторону пустыни — мы направляемся к каньонам. Туда, где я никогда не была. Совсем близко к азарданской границе.
— Мэл, а куда нам надо?
— Я еще много чего не сказал тебе, — отвечает он, не отрываясь и не глядя на меня. — Мы направляемся на Зиккурат. Туда, откуда я и вытащил его.
— Вик все-таки был в Зиккурате? — переспрашиваю я.
— Да, и не только он.
Вскоре я вижу огромное ступенчатое строение, к которому ведут древние ворота и не менее древняя каменная дорога. Мэл приземляется у самого входа, и какое-то время я сижу молча, наблюдая и невольно восхищаясь красотой этой постройки. Кажется, будто она уходит в небо, а верхних этажей почти не видно из-за облаков. Солнечный свет льется на нее со всех сторон, и Зиккурат сияет.
— Пойдем? — Мэл открывает дверь и спрыгивает на землю.
Взявшись за руки, мы втроем подходим к дверям нижнего яруса. Малкольм стучит три раза, потом еще три, а потом четыре. Вик смешно щурится и принимается вертеть головой во все стороны. Наконец за дверью раздаются неровные шаги, и она наконец плавно и бесшумно открывается.
— Вы, трое, — устало говорит Деверро, опираясь на дверной косяк. — Признавайтесь, хоть одному из вас уже пришла в голову идея выбить дверь? Я ведь тут не сидел у самого порога, чтобы сразу открывать.