Лысый одуванчик
Шрифт:
– Не волнуйтесь, вспомните, что было самым тяжелым.
– Вы меня путаете. Это какой-то вопрос детский.
– Но нам важно. Поэтому и спрашиваем.
– Чего ж здесь важного в огурцах-то? Если хотите, проверьте – я их утром купила. У меня все чеки сохраняются.
– Чеки нас пока не интересуют. А что вы еще купили утром? И что было уже приготовлено с вечера?
– С вечера я ничего не готовлю, – Кузьминична снова облизнула губы. – Нина любит, чтобы я при ней варила. Я и мясо купила с утра. У меня чеки есть.
– Хорошо,
– Я всегда с одной сумкой езжу. Она большая, на колесиках.
– Рассказывайте дальше. Вы вышли из такси, расплатились…
– Я не плачу за такси. Нина платит. Когда заказывает.
– Хорошо. Вышли из такси и направились сразу в дом?
– Да я не помню. Может, и в дом, – рука опять потянулась к горлу, Кузьминична вздохнула.
– Хорошо, мы камеры посмотрим… Давайте продолжим.
– Я иногда, как приеду, овощи еще добираю на борщ в теплице. Чтобы потом лишний раз не переобуваться. Может, сначала в теплицу и зашла. Да, вроде туда.
– А Нина вас встречала?
– Как раз в теплице и встречала… сорняки полола.
– На коляске?
– Ну, это только так называется… Что полола. Она тяпкой кое-что потяпает… А потом Игорь все исправляет.
– То есть Игорь Михайлович любит в земле поковыряться?
– Да какое там любит? Не заставишь. Он и в теплицу-то ходит, если Нина попросит. И то только по выходным. Иногда смотрю, все запущено. Ну, хочется, не хочется, а помогаю.
– Понятно… Вы с Ниной встретились и прошли в дом?
– Нет. Я пошла обед готовить, а Нина осталась в саду. Она пришла, когда я позвала ее к столу.
– Пришла?
– Ну, это так у них называется. На коляске приехала, конечно.
– И дальше?
– А что дальше? Я посуду убрала. Как раз шарлотка подоспела. Я ее достала, пол пропылесосила и уехала.
– На такси?
– Нет, на электричке. В шестнадцать – восемнадцать. Я обычно на ней езжу.
– Ничего необычного не заметили в тот день?
– Заметила бы, сказала. Ничего не видела.
– А в чем Нина одета была?
– Опять вы меня с толку сбиваете? В платье была. В своем любимом. Есть у нее несколько таких. Это красное чаще всего надевает.
– А муж сказал, что у Нины сабо были ярко-желтого цвета. А платье, значит, красное?
– Про обувь не скажу, не помню. Платье красное было.
– Хорошо, спасибо. Можете идти. Позовите к нам Евгения, внука.
– Ну, что скажете, Семен Яковлевич? Давайте кофе выпьем. Хоть и холодный, но должен взбодрить. А то я от этого вранья уже засыпать стала.
Вероника рывком встала на ноги из глубокого кресла, в котором провела два последних часа. Взяла с каминной полки поднос и поставила на ломберный столик.
– Переходите сюда. Здесь удобнее.
Психолог нехотя поднялся. Казалось,
«Есть женщины в наше время, да еще и в погонах», – прогнал он надоевшую сегодня мысль и присел на краешек кресла напротив следователя.
– Вы тоже заметили, что каждый что-то утаивает? Странно. Сговор был бы понятен, если б наследство делили и ополчились против одного, которому все завещано. Но в нашем случае ни наследства, ни наследника… Тем не менее, каждый что-то скрывает.
– Мне показалось, что у них игра такая – быть в рамках приличий. А они эти рамки где-то переступили. Может, каждый по-своему. Но рыльце у этих достопочтенных граждан явно нечисто. И это мы с вами еще главного героя не слышали.
– А что, вы уже имели удовольствие?
– Имела… Кофе вкусный. Мягкий и насыщенный. Интересно угадать, какой. Данези или Косино Корсини? Во вкусе хозяину не откажешь…
– Вы так говорите, как будто он и есть для вас главная кофейная загадка.
– Да вы рентген. Давайте-ка лучше подобьем промежуточный итог. Что дает нам уже услышанное? Акценты в этой семье куда смещены?
– Вы кофе пейте. А я плюшечку попробую. Заодно и порассуждаю. То, что каждый недоговаривает что-то, по их мнению, для нас интересное, – это факт. Но, даже если мы сможем их дожать, будет ли оно нам полезно? Это поможет приблизить нас к разгадке исчезновения хозяйки дома?
– Поможет однозначно. Правда, пока мы не знаем, что именно. Но надо к каждому еще присмотреться.
– Надеетесь на эффект Пиноккио?
– Вы о том, что у завравшегося нос вырастет? Нет. Я в это не верю. Тем более, что тот, кто врет постоянно, даже детектор может обмануть. Но не вас, я думаю.
Вероника хитро прищурилась. Она действительно верила в проницательность Семена, хотя в отделе к его методам и рекомендациям относились осторожно. Большинство следаков считали материальные доказательства более весомыми, чем косвенные психологические.
– Ну, сегодня все признаки дискомфорта при ответе на наши вопросы были. Вы заметили, что экономка с самого начала облизывала губы? А они у нее (простите) напоминали куриную гузку. О чем это говорит?
– О волнении.
– Правильно. Могу предположить, что женщина первый раз в такой ситуации, боялась навредить, поскольку считает себя не слишком умной. Но. Если бы все признаки вранья на этом и заканчивались. Однако были и другие красноречивые показатели. Она несколько раз как бы поперхивалась на ровном месте. И руки… Вы заметили? Она руки к горлу все время подносила, вот в это место.