Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

Priest P?

Плохо было лишь, что Чэн Цянь почти ничего не говорил, несмотря на то что всегда находился рядом.

Самой разговорчивой была Лужа. Янь Чжэнмин впервые обнаружил у их младшей сестры пристрастие к длинным монологам. Каждый раз, когда она открывала рот, она начинала свою речь с фразы: «Старший брат, я знаю, что ты меня не слышишь, но…», — а затем продолжала болтать, пока не догорит, по крайней мере, одна палочка благовоний.

От нее Янь Чжэнмин узнал, что они вернулись в усадьбу Фуяо, и что Чэн Цянь отнес его в бамбуковую рощу и без устали присматривал

за ним. Благодаря ее привычке рассказывать обо всем на свете, юноша узнал даже о творившихся снаружи беспорядках. По сравнению с ней Ли Юнь был куда менее интересным собеседником. Он только и делал, что вздыхал, смотря на него, и иногда жаловался.

Только когда приходил Тан Чжэнь, Янь Чжэнмин с жадностью впитывал крупицы слов от человека, чей голос он жаждал услышать больше всего на свете.

Так он получил возможность узнать кое-что очень важное.

Янь Чжэнмин полностью проигнорировал ту часть, где Тан Чжэнь порекомендовал готовиться к его похоронам. Юноше все это казалось бессмысленным жужжанием. В его метавшемся сознании остались лишь слова: «Независимо от того, придется ли мне вознестись на небеса или нырнуть в подземный мир».

Лишь от одной этой фразы, постоянно скрывавшийся внутренний демон отступил, словно испугавшись его безумной ухмылки. Окутавшая все вокруг темная Ци развеялась, сбежав как раненый зверь.

«И какая мне от этого выгода?» — расстроился юноша.

Но, к сожалению, это не смогло остановить ответную реакцию. Его изначальный дух все еще был пронзен и пригвожден к месту аурой меча. Находясь среди полуразрушенных стен внутреннего дворца, Янь Чжэнмин со вздохом подумал: «Это действительно задело его… Ах, я и вправду могу умереть»

Однако, пусть сам он этого и не замечал, но раны, нанесенные его разуму драконьими замками, понемногу затягивались.

В усадьбе Фуяо, за пределами бамбуковой рощи, Лужа сжимала в объятиях древний меч. Этим мечом был Шуанжэнь Чэн Цяня.

Когда Чэн Цяня связали и доставили на Платформу Бессмертных, Ян Дэчэн забрал у него оружие. Когда мир погрузился в хаос, клинок оказался на горе Белого тигра. Тогда заклинатели с горы Белого тигра послали гонца, чтобы установить с кланом Фуяо дружеские отношения и, заодно, вернуть меч несчастной смерти его владельцу.

Переходя из человеческой формы в птичью и обратно, Лужа наматывала бесчисленные круги вокруг бамбуковой рощи. От беспокойства она едва не выдернула у себя все хвостовые перья, но так и не придумала, как начать разговор. За день до этого Тан Чжэнь засобирался в дорогу. Оставив Ли Юню послание, он наказал ему убедить Чэн Цяня смириться с нынешней ситуацией.

Вполне вероятно, что у Ли Юня было плохое предчувствие, поэтому он не осмелился прийти сам и переложил всю ответственность на Лужу.

Он решил сделать из нее козла отпущения.

Если случится худшее… Лужа спрыгнула с верхушки дерева и некоторое время стояла неподвижно, чувствуя, как в груди медленно разливалась великая печаль.

Ее старшему брату невозможно

было угодить, вдобавок ко всему прочему, он имел привычку набрасываться на нее по поводу и без. Но она и представить себе не могла, что будет, если Янь Чжэнмина не станет. Даже просто думая об этом, Лужа ощущала себя так, будто на нее падало небо.

Пока она неподвижно стояла на одном месте, дверь в павильоне посреди бамбуковой рощи внезапно открылась. Застигнутая врасплох, девушка едва не столкнулась с вышедшим наружу Чэн Цянем.

— Третий… третий брат, — бессвязно пробормотала Лужа, — Ли Юнь велел мне вернуть тебе Шуанжэнь.

— О, я почти забыл об нем, — забрав у сестры свое оружие, Чэн Цянь взглянул на нее поверх клинка и выражение его лица немного смягчилось. — Это всего лишь меч. Почему ты плачешь?

Лужа поспешно вытерла глаза. Только сейчас она поняла, что ее щеки были мокрыми от слез, страх и боль огнем вспыхнули в душе девушки. Чувства душили ее, лишая возможности что-либо сказать.

Чэн Цянь поднял голову и увидел Ли Юня. Старший брат стоял на каменной ограде усадьбы и с печальным видом наблюдал за ними. Разве он мог не понять, о чем думали эти двое?

Чэн Цянь остановился и легонько постучал по лбу девочки пальцем. Ни секунды не сомневаясь, он тихо сказал:

— Не плачь. Я не допущу, чтобы с ним что-то случилось. Не беспокойся.

Лужа широко распахнула глаза и сквозь слезы посмотрела на него.

Чэн Цянь открыл ей дверь и мягко произнес:

— Иди, присмотри за ним. Мне нужно кое-что найти для Тан Чжэня.

Когда он повернулся, чтобы уйти, на Лужу будто бы снизошло озарение. Девушка тут же выпалила:

— Третий брат, пожалуйста, не будь безрассудным! Защищая себя, ты защищаешь и нашего старшего брата!

Эти необычные слова пригвоздили Чэн Цяня к месту, и в его сердце поднялось поистине странное чувство. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и, не оглядываясь, тихо пробормотать что-то в ответ.

Там, где бушуют семь чувств и шесть страстей, вода все глубже, а огонь все жарче¹.

¹ ???? (qi qing liu yu) — семь чувств и шесть страстей (общее название человеческих эмоций); ???? (shuishen huore) — вода всё глубже, огонь всё жарче; обр. невыносимые страдания, критическое положение, ад кромешный. Т.е. находиться в бедственном положении.

Такова жизнь.

Тан Чжэнь внимательно выслушал Чэн Цяня. Казалось, он был поражен его словами.

— Что? Нет… Ты не ошибся? У заклинателя меча, достигшего уровня «Божественного Царства», нет своего личного оружия?

Независимо от того, сколько сильных заклинаний было выгравировано на лезвии меча. Независимо от того, сколько драгоценных артефактов использовалось для его изготовления. Независимо от того, была ли в нем душа великого воина или могущественного демона, клинок все равно был выкован из обычного железа. Его можно было использовать как для убийства людей, так и для резки овощей.