Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
Однако дитя перед ним, похоже, не испытывало страха. Напротив, ребенок с любопытством ткнул грязным пальцем в покрытый инеем Шуанжэнь. Но, кажется, меч показался ему слишком холодным, потому что он тут же отстранился и скривившись, спросил:
— Господин сюцай1, почему ты сидишь здесь и спишь?
1 При танской династии существовала система чиновничьих экзаменов. По этой системе кандидатам присваивались следующие степени: сюцай (выдающийся
С минуту помолчав, Чэн Цянь ответил:
— Я не сюцай.
— О, так господин цзюйжэнь2? — глаза ребенка стали еще больше. — Мой отец говорил, что только ученые носят длинные одежды. Крестьянам приходится работать на полях, поэтому они не могут позволить себе такие вещи.
2 В начале эпохи Сун (960-1279) система государственных экзаменов приобрела трехступенчатый вид. В своем окончательном варианте по итогам сдачи экзаменов присваивались следующие степени: шэнъюань или сюцай — обладатель диплома первой степени. Аньшоу — шэнъюань с лучшим результатом; гуншэн — старший лиценциат и цзюйжэнь — обладатель диплома второй степени.
Трудно было объяснить что-либо невежественному ребенку, поэтому Чэн Цянь мог только молчать и улыбаться.
Мальчик вновь одарил его ответной улыбкой, демонстрируя недостаток зубов, и произнес:
— Меня зовут Эрлан. Ты идешь в долину? Мой дом там.
С этими словами он указал куда-то в сторону, и Чэн Цянь вздрогнул. С каких это пор в Безмятежной долине живут люди?
Снова взглянув на ребенка, Чэн Цянь почувствовал, что с ним действительно что-то не так. Ухватившись за эту мысль, он встал и последовал за подпрыгивающим малышом.
Как ни странно, вскоре извилистая тропа сменилась узкой дорогой, по которой они вполне могли пройти вдвоем.
Но идти с Эрланом оказалось не так-то просто. Порой мальчику хотелось поохотиться на светлячков, а иногда он присаживался на корточки, чтобы сорвать цветы. По пути он то и дело подбирал маленькие камешки и бросал их в канаву или хватался грязными руками за одежду Чэн Цяня. Кроме того, он безостановочно болтал.
— Раньше я жил в другом месте, а потом случилась беда. Мой отец умер. Мать больше не хотела заботиться обо мне, поэтому я, дедушка и многие наши соседи из деревни перебрались сюда.
Вдруг, в душе Чэн Цяня возникла смутная догадка. Он спросил:
— Что за беда?
— Понятия не имею, — сказал Эрлан. — Я плохо понял. Мой дедушка сказал, что это было наказание, посланное бессмертными или что-то в этом роде. Бессмертные такие ужасные. Господин цзюйжэнь, а где твой дом? Ты ведь очень важный чиновник, да?
Чэн Цянь на секунду засомневался, но ребенок, казалось, и не ждал от него ответа. Болтая, мальчик бесстрашно схватился за меч Чэн Цяня, затем поднял глаза и внезапно заговорил
— В таком случае ты должен постараться стать честным чиновником!
Рука Чэн Цяня слегка дрогнула.
Из-за его метода самосовершенствования температура тела юноши была намного ниже, чем у обычных людей. К тому же, он носил с собой ледяной клинок. Однако Чэн Цянь чувствовал, что этот ребенок, похоже, не боялся холода.
Чэн Цянь посмотрел вниз, и Эрлан тут же одарил его своей беззаботной беззубой улыбкой. Однако на шее мальчика и на неприкрытых одеждой участках кожи, виднелись ярко-красные отметины.
Говорят, что такие отметины бывают лишь у тех, кто замерз насмерть.
Вдруг, Чэн Цяня словно осенило. Лишь в месте вечного покоя можно было быть свободным от печалей человеческого мира.
Он немного помолчал и, понизив голос, спросил:
— Ты не замерз?
Услышав это, Эрлан снова улыбнулся и покачал головой.
— Напротив, мне жарко!**
На лице мальчика сияло беззаботное выражение, но его кожа казалась бледной до синевы.
Вдруг, откуда-то донесся тихий голос старика:
— Эрлан, немедленно возвращайся домой!
Услышав это, Эрлан тут же отпустил руку Чэн Цяня и бойко ответил:
— Иду!
Он покружился на месте и сказал Чэн Цяню:
— Меня зовет дедушка. Господин цзюйжэнь, если тебе куда-то нужно, ты должен найти того, кто подскажет тебе дорогу.
Сказав это, мальчик развернулся и вприпрыжку побежал прочь, напевая какую-то деревенскую песенку.
Но было в его образе еще кое-что, что сильно насторожило юношу. У ребенка не было тени.
— Эй, — внезапно окликнул его Чэн Цянь. Эрлан обернулся и посмотрел на него широко раскрытыми глазами человека, свободного от мирской суеты.
Чэн Цянь остановился и оперся на Шуанжэнь, забравший бесчисленное количество душ. В темноте ночи он казался статуей прекрасного божества.
— Когда я был ребенком, меня тоже звали Эрлан.
В это самое мгновение, он словно собственными глазами увидел, как в хаосе полной чувств и страстей жизни пересекаются человеческие судьбы.
С тех пор, как его изначальный дух вошел в камень сосредоточения души, он почти забыл о радостях и печалях этого мира.
Эрлан удивленно посмотрел на него, почесал лохматую голову, улыбнулся и убежал.
Чэн Цянь тихо выдохнул. Его сердце наполнилось тоской. Если это был тот самый край, куда стекались души умерших, то…
Он превратился в тень и, словно ветер, пронесся сквозь красивую, но безжизненную деревню, держа путь прямо в глубь долины.
По пути он не заметил никаких признаков пребывания в этих краях тигров и волков, рыскавших здесь в те времена, когда они с Лужей пытались найти выход. Чэн Цянь понял, что в те годы он был всего лишь слабым ребенком, а дикие звери, что так сильно напугали его, обычными кошмарами.