Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
Хотя Тан Чжэнь ничего им и не обещал, но он, вероятно, чувствовал себя ответственным за то, что обучил Янь Чжэнмина запрещенной технике. Он остался в усадьбе Фуяо вместе с Нянь Дада и Люланом. Он объяснил Ли Юню, как укрепить защитный массив, и раз в несколько дней проверял состояние Янь Чжэнмина.
Тан Чжэнь уже привык ходить сквозь бамбуковую рощу. Он вошел в комнату и одним глотком осушил стоявшую на столе чашку с водой, а затем обратился к утомленному долгим ожиданием Чэн Цяню:
— Ты пережил семь Небесных Бедствий и вновь
— Я привык к этому, — ответил, Чэн Цянь, садясь рядом с ним. Мгновение спустя он добавил. — Раньше я думал, что хладнокровным людям в мире приходится непросто. Однако теперь мне кажется, что чувствовать слишком много не так уж и хорошо.
— Судя по тому, что я видел, на пути сюда, у вас, ребята, снова гости, — сказал Тан Чжэнь. — Люди стекаются к вам, как на праздник. Но в этом есть смысл. Почти все сильнейшие заклинатели пали. После инцидента на Платформе Бессмертных ты и твои братья обрели широкую известность. В столь смутные времена, вполне естественно, что вы угодили в самую гущу событий.
— Пока на горе нет тигра, обезьяны мнят себя правителями, — резко произнес Чэн Цянь, даже не потрудившись поднять глаза.
Похоже, юношу совершенно не беспокоило, что эти слова очерняли и его самого.
Тан Чжэнь посмотрел на него и ответил:
— Похоже, ваш гость с горы Белого тигра. Ты не выйдешь ему навстречу?
— Их владыка притворяется мертвым. Что толку, что он со мной встретится? — апатично ответил Чэн Цянь.
— Похоже, Управление небесных гаданий тоже просит вас об аудиенции, —продолжил Тан Чжэнь.
Лицо Чэн Цяня тут же потемнело:
— Если они пришли из Управления небесных гаданий, просто вышвырни их вон. Если они позабыли, где их место, они могут и вовсе не вернуться назад. Даже если солнце погаснет, какое это имеет отношение к нам?
Какое отношение к ним имели нынешние события?
Скоро весь мир узнает о том, что Хань Юань — ученик клана Фуяо. Когда до этого дойдет, смогут ли они все также оставаться в стороне?
Но, поскольку Янь Чжэнмин все еще был без сознания, Чэн Цянь становился все более нетерпеливым и тревожным. Не желая больше его провоцировать, Тан Чжэнь оставил эту тему. Он прошел в глубь комнаты и послал свое сознание исследовать внутренний дворец Янь Чжэнмина.
Великий заклинатель Чэн, который только что проповедовал «сохранение ясности ума и отречение от мирских забот», тут же подался вперед и спросил:
— Как он?
Тан Чжэнь долго молчал. Чэн Цянь не мог усидеть на месте. Он несколько раз прошелся взад-вперед по комнате. Ему все время хотелось окликнуть Тан Чжэня, но он сдерживался, чтобы не потревожить старшего.
Тан Чжэню потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. С большой осторожностью он убрал руку Янь Чжэнмина обратно под одеяло, но продолжил молчать, так и не решаясь заговорить.
— Брат Тан?
— Я думаю… ты должен позвать сюда своих
Чэн Цянь ошеломленно замер.
Никогда еще он не чувствовал в своем сердце такого холода, будто кто-то разрубил ему грудь и наполнил ее вековым льдом. Это был поистине невыносимый холод.
Казалось, даже Небесное Бедствие не смогло бы сравниться с ним.
Тан Чжэнь неловко посмотрел на юношу и произнес:
— Мой юный друг, жизнь не всегда подчиняется нашим желаниям. В мире есть счастье, но есть и печаль. Ты давно очистил свой разум от мирских забот и желаний. Неужели ты до сих пор этого не понимаешь?
— Нет…
Чэн Цянь просто выплюнул это слово. Его голос дрожал. На мгновение он застыл в растерянности. Он хотел было шагнуть вперед, но его ноги подкосились, и он зашатался. Его взгляд упал на Янь Чжэнмина. Тан Чжэнь заметил, что глаза Чэн Цяня на мгновение покраснели. Но мог ли нефрит плакать?
Откуда во взгляде человека, не дрогнувшего даже перед лицом Небесных Бедствий, столько страха?
Однако его беспомощность была лишь мимолетным наваждением. Прежде чем Тан Чжэнь успел что-то сказать, взгляд Чэн Цяня внезапно стал решительным. Он твердо произнес:
— Нет, прошу тебя, пока ничего им не говори. Брат Тан, ты так много знаешь, тебе должно быть известно решение. Что бы ты ни сказал, я сделаю это, независимо от того, придется ли мне вознестись на небеса или нырнуть в подземный мир. Даже если ты скажешь мне, что в обмен на его спасение я должен буду отдать свою жизнь, я сделаю это…
Тан Чжэнь перебил его.
— Разве ты не понимаешь, какие ужасные слова ты говоришь? Если бы твой старший брат услышал это, он бы точно избил сначала тебя, а потом меня.
Чэн Цянь пристально посмотрел на Тан Чжэня, и с леденящим душу спокойствием продолжил:
— Мне удалось создать свое тело из камня сосредоточения души. Пока ты указываешь мне путь, для меня нет ничего невозможного.
Взгляд Тан Чжэня сделался еще более пристальным. Наконец, он заметил, что в глазах Чэн Цяня не было ни тени сомнения.
— Вознестись на небеса или… нырнуть в подземный мир, — повторил Тан Чжэнь, а затем неопределенно улыбнулся. — Мой юный друг, в этом мире существует множество историй о крепкой связи между учениками одного клана. Однако такая сильная связь, как ваша, встречается крайне редко.
— Это место называется «усадьба Фуяо», а не «мир», — тихо сказал Чэн Цянь.
Тан Чжэнь не стал останавливаться на этой теме.
— Чужаки, вроде нас, и представить себе не могут, какие опасности таятся на уровне «Божественного Царства». Он только что перешел все границы. Это слишком опасно. К тому же, его разум терзает внутренний демон. Его состояние и без того было слишком нестабильным и все же он опрометчиво использовал запрещенную технику. Видел ли ты, до какой степени он усилил себя в той битве на Платформе Бессмертных?