Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

Priest P?

На этот раз Чэн Цянь не заблудился. Он быстро нашел то место, где находились останки Тун Жу.

Стояла ночь новолуния. Озаренное светом бесчисленных звезд небо было хрустально чистым. Старые кости совсем не казались юноше страшными. Наоборот, они словно лучились умиротворением. Чэн Цянь почувствовал смутную связь между Шуанжэнем и человеческими останками перед ним.

В этот момент пейзаж перед его глазами внезапно изменился, будто кто-то резко раздернул плотный занавес.

До ушей Чэн Цяня донесся тихий голос. Он спросил:

— Какой самый

счастливый момент в твоей жизни? Какой самый болезненный момент? Почему ты так стремишься идти по этому пути? Сожалел ли ты о чем-либо в последние годы?

Этот голос показался Чэн Цяню знакомым, но юноша никак не мог вспомнить, где он мог его слышать. Но уже через несколько мгновений Чэн Цянь увидел своего, так похожего на ласку, учителя. Старик нес на руках его детское «Я», спеша поскорее укрыться от дождя и все время о чем-то бессвязно бормотал. А потом он увидел полуразрушенный храм. Ребенок с перепачканным сажей лицом поднял голову и удивленно посмотрел на него. В руках он держал курицу нищего, с которой только что снял запекшуюся глиняную корку…

Вдруг, прямо перед ним появилась длинная тропа. Тропа превратилась в гору Фуяо. В богато украшенной «Стране нежности» восседал надменный юноша. Он приказал своей служанке дать детям по горсти конфет с кедровыми орехами. Но едва переступив порог комнаты, маленький Чэн Цянь, еще не достигший и половины роста взрослого человека, с презрительным выражением лица отдал конфеты своему беззаботному младшему брату, которого он считал таким же невыносимым.

Словно в бреду, Чэн Цянь шагнул вперед, взял пакетик кедровых конфет и поспешно сунул одну в рот. Острая сладость на языке пробудила его чувства. Чэн Цянь, давно не пробовавший никакой еды, слегка опешил.

Не удержавшись, он пропустил спускавшегося по лестнице ребенка и медленно подошел к юноше, требовавшему, чтобы его волосы расчесывали не менее восьми раз на дню. Он наблюдал, как этот избалованный юный господин распоряжался своими служанками. В этот момент что-то внутри Чэн Цяня сломалось, и чувства затопили его с головой.

Он внезапно шагнул вперед и обнял мальчика так, будто держал в руках самое ценное сокровище в своей жизни.

В столь юном возрасте старший брат Чэн Цяня еще не до конца сформировался. Мальчик был стройным и тонким. Янь Чжэнмин казался меньше своих сверстников и был ощутимо ниже Чэн Цяня.

Чэн Цянь слегка приподнял голову и положил подбородок мальчику на макушку. На мгновение его взгляд затуманился.

Это был самый счастливый и одновременно самый болезненный момент в его жизни.

Чэн Цянь посмотрел на себя, обнимающего человека, по которому скучал больше всего на свете, и отчетливо понял, в чем же на самом деле заключался смысл его жизни. В то же время он понял, что все это лишь иллюзия, и что все его надежды так же тусклы, как лучи закатного солнца. Время течет вперед, смерть неизбежна.

Вдруг, до его ушей донесся тихий вздох, и руки Чэн Цяня опустели. Подняв глаза, он увидел, что все иллюзии исчезли. Мучунь чжэньжэнь стоял перед ним

уже бог знает сколько времени. Чуть дальше сидел Господин Бэймин. Тун Жу. Его конечности были скованы черными, как смоль, цепями, и все его тело было окружено сферой белого света. Многочисленные клинки появлялись прямо из сферы, раз за разом безжалостно вонзаясь в его плоть. Однако он продолжал все также мирно сидеть рядом со своим скелетом и, казалось, совершенно не чувствовал боли.

— Учитель? Старший наставник? Это… — спросил Чэн Цянь.

Тун Жу кивнул ему издалека и ответил:

— За все те непростительные поступки, что я совершил, после смерти я должен быть предан казни тысячи клинков. Надеюсь, это не выглядит слишком кроваво?

Чэн Цянь растерянно промолчал.

Мучунь чжэньжэнь, находившийся в своем истинном обличье, лукаво улыбнулся Чэн Цяню и знаком велел юноше подойти поближе.

— Даже будучи взрослым, ты все еще ходишь с этим каменным лицом. Совсем не мило, — сказал он.

— Значит, привычка моего старшего брата каждый день находить все новые и новые неприятности — это мило? — мягко произнес Чэн Цянь.

— Если он так сильно тебя раздражает, то, что же ты так крепко в него вцепился, не желая отпускать? — улыбнулся Мучунь чжэньжэнь.

Чэн Цяня нахмурился и закрыл глаза. После долгого молчания он тихо сказал:

— Действительно, это было слишком самонадеянно с моей стороны.

Улыбка Мучунь чжэньжэня исчезла. Он хотел было по привычке погладить Чэн Цяня по голове, но, подняв руку, осознал, что его ученик стал выше, и теперь Мучуню не так-то просто было дотянуться до него, как раньше. На секунду он даже смутился.

Чэн Цянь тихонько отодвинул Шуанжэнь в сторону и опустился на колени.

— Как тебе удалось сюда попасть? — наконец, спросил Хань Мучунь.

— Безмятежная долина — царство мертвых, стоящее среди мира людей, — небрежно произнес Тун Жу. — Заблудшие души со всего мира приходят сюда, чтобы затем исчезнуть. Но есть и те, кому нет места ни среди живых, ни среди мертвых. Они вынуждены ждать здесь, пока их души полностью не сгниют, превратившись в землю под ногами. Обычно, живые не могут сюда войти. Когда два великих зла, я и Поглощающая души лампа, сошлись в смертельном бою, то недоделанное заклинание слежения, наконец, заработало. Эти двое были детьми и, следовательно, не считались полноценными людьми, поэтому их и занесло сюда. Но тело этого юноши не из плоти и крови, так что ему не составило труда попасть в долину.

Чэн Цянь печально улыбнулся.

— Моя душа все еще пребывает в этом мире, но моего тела здесь действительно больше нет. Я больше не могу сказать, что «действую по велению сердца».

Мучунь чжэньжэнь бросил на него пронзительный взгляд и спросил:

— Малыш, зачем ты пришел сюда, в Безмятежную долину?

И Чэн Цянь рассказал ему все от начала до конца.

— О, — Хань Мучунь не изменился в лице. Мгновение спустя он заговорил, и от каждого оброненного им слова в жилах стыла кровь: