Любимые враги
Шрифт:
– Немножко есть. В прессе постоянно скулят о том, что заигрывание с упырками, а также с подобным им зуафанями, миглами и простеками кончится тем, что они нас съедят. Но дальше слов пока дело не идет.
– Безумие! Держать огромную армию, раздутые донельзя штаты спецслужб и полиции ради защиты прав людоедов. Над нами буду смеяться другие сектора.
– Не будут. У них примерно такие же проблемы.
– Неужели совсем нет организаций, вставших на защиту простого человека?
– Ни одной!.. Впрочем сей вопрос
– Отправьте на моих мучителей жалобу во все вышестоящие инстанции.
– Во все?!
– А пусть им жизнь медом не покажется!
– Вы жестоки.
– На мне возмездие, и аз воздам.
ГЛАВА 4. А СПАСЕНИЕ НА КОМ?
1
Адвокат не подвел. И составленная им жалоба дошла до самого верха. И бюрократический механизм Российской Империи завращал шестеренками в мою пользу.
Итогом такого вращения стал вызов Семена в кабинете к Кокневу. Тот с минуту расхаживал перед Семеном с задумчивым видом.
Семен же рассматривал орден "За заслуги перед Державой" на мундире майора и не собирался лезть к нему с вопросами о цели вызова. Если бы наш герой знал, что имена эта беседа всерьез изменит его планы на будущее и всю судьбу в целом, то, может, и не стал бы вести себя столь легкомысленно. Однако Семен этого не знал. И продолжал пялиться на орден,
– Твоя кляуза, сержант, долетела до самого верха, - наконец недовольно сообщил майор.
– И меры будут приняты.
– Значит, со мной все разъяснилось?
– Типа того.
– И что, теперь военная контрразведка навсегда отвяжется от меня?
– с явным недоверием в голосе спросил Оленев.
– Нет! Нам надо понять, как ты уцелел на Кобо. Да и с Орсиной полно непоняток.
– Наверное, я очень старался выжить... Что в том плохого, сударь-майор?!
– Лично для тебя так вообще - все зашибись. Нам придется сняться с боевого патрулирования, чтобы отправить тебя на курортную Дриаду. Кстати, прокуратура признала за тобой право на статус страдальца. Теперь тебя ждут оплачиваемый отпуск и офигенная денежная компенсация.
– Но обратно "Роскосмос" на службу меня не возьмут.
– Зато тебя возьмем мы! Тебе наш крейсер нравится?
– Да.
– Хочешь здесь прописаться?
– В смысле?
– Предлагаю тебе добровольно вступить в военфлот.
– На какую должность?
– Должность та же. Да и звание, думаю, сохранится. А вот жалование будет в шесть раз выше. Договор на пять лет.
– А к нему нет никакого довеска?
– Только один. По приказу сверху мне придется стать твоим... м-м... твоим
– Кем-кем?
– Не пугайся. Буду просто приглядывать за тобой и время от времени беседовать. А твоя задача - если что-то необычное в себе или вокруг себя почувствуешь, сразу известишь меня. Все.
– И все пять лет моей службы будет такая петрушка?
– Подождем-увидим.
– А чего будем ждать?
– Тоже не знаю. Знаю лишь одно - начальника Особого отдела крейсера какой-либо мелочевкой напрягать не станут. Для
– Думаете заработать на мне полковничьи погоны?
– Думаю, как бы меня не разжаловали до рядового, если я не разгадаю твою загадку.
– А ее может и не быть. Послушайте, сударь-майор, ну а если мне и в самом деле просто повезло на Кобо? И на Орсине тоже. Да, я, может, в целом - неудачник. Но вот два раза в жизни все сложилось так, что мне повезло. Может, есть какой-то особый закон, что кому не везет постоянно в мелочах, тому обязательно должно хотя бы пару раз повезти по-крупному.
– Тогда я должен понять секрет такой везучей невезучести и убедительно доложить о нем наверх.
– А если такой секрет разгадать нельзя при современном развитии науки?
– Надо разгадать. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Я получил приказ и выполню его. Выполню - во что бы то ни стало.
– Значит, я прав, все-таки рассчитываете на подполковничьи звездочки?
– Одним подполковником за такое открытие со мной начальству не расплатиться. Вот если бы вы с юрисконсультом не затеяли хоровод с жалобами, то мне бы не пришлось с тобой нянчиться, а тебе... Ладно, проехали.
– Прямо, как у Тютчева: "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется", - важно проговорил Оленов.
– Чего это тебя на лирику потянуло?
– усмехнулся майор.
– Поэзией отечественной в последнюю неделю увлекся. Испытываю вроде как ностальгию по исторической родине... Вот до чего меня довело сидение взаперти.
– Чего тебе, сударь-сержант, у нас не понравилось-то?
– полюбопытствовал Кокнев.
– Кормежка, что ли, не та или девиц не хватает?
– Не хочу в изоляции провести свои молодые годы. Жизнь проходит стороной. Кому я, одинокий разнесчастный старик, буду нужен, когда через годы выйду из вашенского застенка - седым и болезным?
– Ну ты и нытик!
– Что конкретно мне сейчас делать?
– Для тебя мундир сварганили. Сейчас принесут. Оденешься. Получишь на шестом складе пятой палубы вещмешок с разной байдой. И топай в отпуск, как приземлимся.
Майор достал из кейса два пакета.
– Вот тебе кредитка, документы и путеводитель по Зыкинску, - Кокнев вручил Семену первый пакет.
– А там что?
– указал на второй пакет сержант.
Ему показалось, будто отдавать оный Кокнев совершенно не горит желанием.