Любить нельзя ненавидеть
Шрифт:
— Тебе помочь выбрать? — прорычал он, зажмурившись, когда она слегка зацарапала его.
— Нет, лучше займи себя чем-нибудь сегодня. Сделай вид, что ты бываешь где-то, кроме моих покоев.
— А я нигде и не бываю, — пожал плечами разбойник. — Ты требуешь слишком много внимания, — на этих словах его руки скользнули по бедрам вверх, и, не доходя до груди, проделали тот же путь обратно, словно вспоминая, как совершали похожую траекторию этой ночью.
— Значит сегодня я освобождаю тебя от себя, — с наигранной обидой протянула она,
— Реджина, — строго позвал он, прежде чем схватить ее за руку.
— Что?
Считанные секунды, три слова, так и не слетевшие с губ. Он понял, что она все еще ждет ответа, и поэтому не придумал ничего лучше, как приникнуть к ее губам, а затем прошептать в них.
— До вечера.
— Пока, — тихо ответила она, проследив за тем, как лучник покинул ее комнату.
Убедившись, что более никто не потревожит ее, она повернулась в сторону зеркала.
— Ну же, — подбодрила себя и распахнула ладонь.
Огненный шар обдал кожу теплом. Он рос по мере того, как Реджина увеличивала силу, словно потянув за нужный рычаг. Она смогла отправить огонь в отражение, позволив стеклу поглотить этот импульс.
— Что происходит? — сильно сжала пальцы, не понимая, как и почему снова вернулась магия, и что за странное ощущение после колдовства. Необычно, непонятно, пугающе. Она очень не любила сюрпризы, особенно такие.
Голос сначала подвел, но выровнялся, когда она повторила имя учителя громче.
— Румпельштицхен.
Робин прогуливался по коридорам, все же постаравшись последовать советам Реджины — нужно попадаться всем на глаза. Да и вообще, сделать вид, как будто у него есть хоть какие-то обязанности, а они правда были. И неизвестно, почему лучник решил закрыть на это глаза. Наверное, получив желаемое, мы тоже не стремимся расстаться с ним. Оберегаем самое ценное от посторонних глаз, не смея поделиться с кем-то своим счастьем. Сейчас счастье разбойника заключалось в темноволосой волшебнице с красивыми губами и просто потрясающей кожей. Он думал о ней постоянно.
Теперь жизнь имела хоть какой-то смысл. И потерянный день стоил того, чтобы ночью иметь возможность снять с нее платье. Робину нравилось вспоминать то, что было между ними, то, что происходило сейчас. В этом была особенная прелесть, ведь так легко можно перечеркнуть рамки и отдаться чувствам, так легко признаться в любви и вызвать ее на искренность. Как же часто он об этом думал. Как часто собирался признаться. Проведя с этой женщиной почти год, он не на минуту не сомневался в своих намерениях. Он верил в любовь, верил в судьбу и в предназначение. И если они с Реджиной созданы друг для друга, то узнают об этом уже сегодня.
Ему даже не нужно было что-то выдумывать и идти на очередную хитрость, чтобы остаться с ней один на один незаметно для других. Бродя по снежному саду, заметил ворона. Пернатый явно старался
В клюве записка, перетянутая красной нитью. Робин точно знал, кто шлет ему такие послания, поэтому по уже выработанной привычке протянул согнутую в локте руку, позволяя птице сесть на запястье.
«Хочу увидеть тебя прямо сейчас. Яблоня»
Разбойник улыбнулся и посмотрел на ворона, который следил за ним черными, как ягоды смородины, глазами.
— Она хочет видеть меня, приятель, — поглаживания по груди лишь разозлили птицу, которая поспешно взметнулась вверх.
И белое убранство едва ли позволяло позабыть о холоде. Этой красотой природе все же не удалось подкупить людей, пригласив на прогулку. Слишком холодно в столь снежную пору, слишком горяч огонь в каминах, позволяющий отогреть замерзшие пальцы, ведь бывало, что и в замке температура не отличалась от царившей снаружи.
Темное зимнее платье оставляло скользящий шлейф на снегу, едва засыпая свежие следы. Реджина спустила меховой капюшон на плечи, позволив снежинкам вплестись в волосы.
— Иди гуляй.
Получив разрешение, пес сразу же сорвался с места прямиком в самые высокие сугробы возле густых кустов, которые, спрятанные под снеженной шапкой, не уступали в густоте летней листве.
Королева еще раз огляделась. Сплошь белый, один из самых нелюбимых ею цветов сейчас не был так противен. Наоборот. Природа выгодно обыгрывала его: то подмешивала новые оттенки, то полностью очищала от других, оставляя белоснежное полотно. «В природе не бывает чисто белого цвета», — вдруг вспомнились слова художника, которого Кора наняла в учителя для юной Реджины. Сейчас она могла бы с этим поспорить.
Чистота и невинность этого дня отнюдь не облегчали внутренних переживаний. В противопоставление свету снаружи внутри была тьма, и речь сейчас совсем не о ее испорченном, словно гнилое яблоко, сердце.
Разговор с Румпельштицхеном не решил ее проблем. Темный как всегда не дал ответов, лишь озадачил королеву, которая сейчас просто не могла трезво мыслить. Искать ответы сама она привыкла, но в последнее время разобраться в чем-то было невозможно, и как ребенок, отложила это, словно сложное задание по арифметике. Она хотела понять, что происходит.
Это решило хотя бы одну из немногих проблем, внезапно свалившихся на нее, в точности как этот снег.
Брюнетка провела ладонью по зачарованному дереву, снимая легкий иней со ствола. Магия согревала его, но ничуть не мешала зиме украсить ветки сверкающим мехом.
« — Что это значит?
— Это очень-очень плохо. Для нас обоих, дорогуша. Тебе нужно покончить с этой мерзостью, пока не поздно.
— Покончить с чем? Перестань усложнять нашу беседу. Говори, что происходит с моей магией? Почему она исчезает? Я хочу это знать прямо сейчас.