Любовь и Хоккей
Шрифт:
Она быстро отпраздновала это событие со своей семьей, обняв Аурелию, которая выглядела так, словно была готова заплакать. Затем она подошла к отцу, который поцеловал ее в лоб и, наклонившись, что-то прошептал ей на ухо. Улыбка на моем лице была первой искренней за долгое время. Я снова почувствовал себя самим собой.
— Я не знал, что у малышки Салливан есть парень. - Голос Нико напоминает мне, что я не один в этом баре, и одновременно вызывает у меня желание пробить кулаком стену. Я хочу проглотить аккумуляторную кислоту.
Тело Валор держит душевая насадка, одетая в розовый костюм. Чертов розовый. Тот
Она моя. Это моя девочка, к которой он прикасается в своем чертовом костюме фламинго. Я хочу физически прыгнуть через телевизор и разорвать ему лицо. Я решаю, что это именно то, что я собираюсь сделать. Я сейчас рассуждаю иррационально, но мне, блядь, все равно.
Я могу все исправить. Я уйду прямо сейчас и пойду к ней. Я все расскажу ее отцу. Я буду кричать об этом на весь гребаный мир, пока не посинею. Я знаю, что если я смогу добраться до нее прямо сейчас, у нас все будет хорошо. Я могу все это исправить. Это Вэлли, моя Вэлли. Она любила меня всю свою жизнь. Я говорил себе то же самое много раз на протяжении многих лет, но это был первый раз, когда я почувствовал, что должен это сделать, иначе я сойду с ума.
С этими мыслями, проносящимися в моей голове, кладу руки на стол и сдвигаю стул с места. Я собираюсь встать, когда большая рука хватает меня за запястье.
— Не надо. - Кай предупреждает: — Не срывайся. Посмотри на этот экран.
– Я свожу брови вместе. Я смотрел этот гребаный телевизор, вот почему я так зол. Он должен это знать. Он, как никто другой, должен это знать. — Смотри, - снова говорит он, указывая головой на телевизор, в его глазах столько эмоций. Это первый раз, когда я распознал какое-то чувство в глазах Кая.
Это было сочувствие.
Я перевожу взгляд на экран, чтобы увидеть, как моя девушка скользит по сцене. Ее улыбка озаряет сцену, когда она идет к подиуму. На нее приятно смотреть, и ее невозможно игнорировать. Изнутри она светится от окружающего ее счастья.
Она смеется, произнося свою речь, и благодарит своего отца за все, что он когда-либо делал для нее. Они дают ей майку, и она уходит со сцены прямо к своему отцу. Он подхватывает ее на руки и радостно кружит. Я чувствую эту радость. Две горошины в одном стручке, эти двое. В глазах младшего стоят непролитые слезы.
Как только он отпускает его, она падает в объятия другого мужчины. Розовый костюм баюкает ее голову, когда прижимает к своей груди, с улыбкой на его остром лице. Он смотрит на нее, как на золото, как на сокровище, которое он заработал. Она - не просто приз, на который ты можешь претендовать. Она не какая-то денежная вещь, которую ты можешь показать всему миру. Она заслуживает того, чтобы на нее смотрели так, как на…
Как будто она чертова волшебница, потому что так оно и есть. Валор - это мягкость объятий, первый день весны, звук смеха, она - любовь. То, чем она является, неосязаемо. Ты не можешь вместить в себя все, что она заключает в себе.
Валор - это мой вид магии.
Мои
Частичка меня, которую она всегда носит с собой. Я никогда не видел, чтобы она не носила это ожерелье. Золотая цепочка лежит поверх зеленого материала ее топа, отражая свет, насмехаясь надо мной. Ее пальцы сжимают кулон, и она играет с ним. Я не думаю, что она даже осознает, что она делает это, вот как долго у нее это было. В моей груди зарождается надежда, но вскоре она исчезает вместе с голосом Кая.
— Она счастлива, Би, она счастлива...
Наивно я думал, что если я не могу двигаться дальше, то она, должно быть, чувствует то же самое. Я по глупости полагал, что она будет любить меня всю оставшуюся жизнь, но это не так. Я убедил себя, что она никогда не будет ни с кем другим, и что мы оба будем несчастны друг без друга.
Но я ошибался, потому что она была счастлива без меня. Розовый костюм хранил ее будущее, а я хранил небольшую часть ее прошлого. Это ожерелье доказывало это.
Прямо здесь, посреди этого бара, в пятницу вечером, вся моя жизнь изменилась, потому что я осознал то, чего раньше никогда не мог понять.
Отпустить не значит любить меньше.
Я должен был отпустить ее, чтобы она могла жить. Чтобы она могла смеяться, улыбаться, наслаждаться своей молодостью. Мне нужно было отпустить ее, чтобы она могла быть счастлива, потому что это все, чего я когда-либо хотел для нее. Я хочу, чтобы она была счастлива, даже если это не со мной. Это и есть любовь, не так ли? Когда чужое счастье становится важнее твоего собственного.
Вот почему ее мама бросила ее.
Вот почему моя мама бросила меня.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Когда я была ребенком, я мечтала играть за «Чикаго Сити». Это было все, чем я хотела заниматься, когда вырасту. Некоторые маленькие девочки хотели быть принцессами, другие хотели быть врачами, а я? Я просто хотела играть в профессиональный хоккей. Это все, что я когда-либо хотела сделать.
Я думала, что если я буду усердно работать, практиковаться, жертвовать собой ради своей мечты, то буду счастлива, как только достигну ее.
Чего они не говорят вам в детстве, так это того, что сны становятся беспорядочными. Они становятся туманными, неопределенности мешают, изгибы уводят вас в разные стороны. Жизнь случается. Затем, когда вы, наконец, осуществите свою мечту, вы поймете, сколько еще работы вам придется приложить, чтобы сделать эту мечту приятной.
Мне нравилось все в городе, в котором я выросла. Мне нравилось, как поезд “L” проносился по крышам домов, как в детстве я ходила в зоопарк Линкольна, бесконечную пиццу во фритюре, культуру, атмосферу, виды на город. Чикаго превратил меня в того человека, которым я являюсь, и я была благодарна, что мне довелось представлять его интересы.