Любовь и ненависть
Шрифт:
– А то как же? Сразу и сказала.
– А она что? Как отнеслась?
– А никак.
– Звонила ему?
– Кто ее знает, может, и звонила. Телефоны у нас есть и
на платформе и возле почты будка стоит.
– В Москву в тот день Соня не поехала?
– А куда ехать на ночь глядя? Утром уехала... И с тех пор
не приезжала. - Последние слова она произнесла вдруг
упавшим голосом, точно сама лишь сейчас поняла их
непростой смысл. И,
бессмысленно уставившись на Андрея:
– Так с ней что? Где она сейчас? Что это за человек, тот
самый Игорь? - Андрей молчал, и тревога в ее душе
разрасталась, как туча.
– Вы мне скажите, по какому случаю вы
интересуетесь Соней? Для чего это вам?
– Когда родители не интересуются своими детьми, то
ими, как правило, вынуждена интересоваться милиция. -
Андрей грустно усмехнулся, выпрямился и отошел от
прилавка, насупился, решая про себя, задавать ей следующий
вопрос или воздержаться. А Кошечкина тем временем снова
спросила, уже с большей настойчивостью:
– Так вы ответьте, товарищ, что случилось с моей
дочкой? Вы не должны скрывать от матери.
– Пока что мне вам нечего сказать, Серафима
Константиновна. Я должен сначала увидеться с Соней, - не
очень успокоительно ответил Андрей и потом, все же
решившись, спросил: - Кстати, Соня давно принимает
морфий?
– Морфий? Это зачем?
– Тусклые невыразительные глаза
Кошечкиной удивленно округлились. Вместо ответа Андрей
спросил:
– Где, говорите, здесь телефон-автомат?
– На платформе и на почте. Только на платформе часто
бывает неисправный. Лучше на почте, если вам звонить нужно.
– Ну что ж, благодарю вас, Серафима Константиновна, у
меня к вам больше нет вопросов, - торопливо взглянув на
часы, сказал Андрей и направился к двери. Но Кошечкина не
очень решительно преградила ему путь:
– Вы мне не сказали, что с Соней? Что ей передать,
когда придет?
– Дочь ваша - морфинистка. Мне жаль ее. Впрочем, мы
еще встретимся с вами и поговорим об этом. Вы когда бываете
дома?- После шести. Понедельник - весь день.
Спросив, как пройти на почту, Андрей простился с
Кошечкиной и широко зашагал по утоптанной тропке. Он
торопился поскорей связаться со Струновым. Кажется, все
шло так, как он и предполагал. Хотя это было лишь начало:
установить личность убитого всегда проще, чем найти убийцу.
Итак, Игорь Иванов. В четвертый раз за короткий срок он
встречается на пути Ясенева. И возможно,
заборе бросилось в глаза большое объявление:
Пропала СОБАЧКА, белая, маленькая, лохматая, по
кличке Бони. Большая просьба к нашедшему вернуть ее за
вознаграждение на дачу № 41 по улице Институтской,
Вельской С. И.
Прочитал и грустно улыбнулся: собачка пропала - хозяева
беспокоятся, а тут человек пропал, а родители четверо суток
не хватятся.
Темная туча уже закрыла полнеба и вот-вот должна
столкнуться со встречными громадами мраморных облаков. В
воздухе запахло озоном. У горизонта сверкала молния и
ворчал гром. Андрей прибавил шагу. Нужно немедленно
позвонить Струнову, чтобы часам к трем-четырем вызвали на
Петровку Игоря Иванова.
Теперь мысли Андрея сосредоточились на этом
человеке. Игорь Иванов... Похож ли он на убийцу? Что
говорить, биография его "классическая" для уголовника. И в то
же время где-то в нем сидит человек с душой и сердцем. "А не
слишком ли я поверил ему, - размышлял Андрей, - обманула
меня интуиция. Излишнее человеколюбие, вера и доверие... А
люди-то разные - и настоящие преступники и подлецы в наш
век без масок на свет божий не появляются. Каждый из них -
актер, у каждого своя роль и своя маска, даже не одна.
Конечно, Иванов мог убить, и в этом я никогда не сомневался.
Но вот что он садист. . В последнюю нашу встречу у него был
вид обреченного, отчаявшегося человека, способного на все. А
если еще под воздействием наркотиков?.. И почему именно
Соню, что они не поделили? Да мало ли что. В сущности, ни
того, ни другого я по-настоящему не знаю. Может, оба они из
уголовного мира, а там всякое может быть".
И, уже опуская в телефон-автомат двухкопеечную монету,
Андрей спросил себя: а почему он решил, что убийца Иванов?
У Ясенева, как и вообще у большинства работников милиции и
прокуратуры, было правило никогда не доверяться интуиции и
эмоциям, не обвинять даже в мыслях человека в
преступлении, не имея для этого убедительных доказательств.
Он ловил себя на этой мысли и с огорчением пытался
оправдать ее тем, что Иванов - пока что единственная тропка,
которую ему удалось нащупать на трудном, запутанном пути к
раскрытию тайны чудовищного преступления.
Струнов выслушал Андрея внимательно, однако особого
восторга не выразил. Пока что у него нет полной уверенности,