Любовь и ненависть
Шрифт:
румянцем и поведя широкой бровью, она сказала:
– Нет, конечно, он не морфинист, и я в этом уверена. Он
просил для кого-то из своих знакомых.
– Для кого именно?
– Ну я не стала задавать ему такого бестактного вопроса.
Да он бы и не ответил.
Итак, появился на следственном экране еще один
человек - Наум Гольцер. Правда, еще раньше имя его
мелькнуло в записной книжке Струнова в связи с подозрением
в хищении спецрецептов.
–
мельком поглядывая на Андрея Ясенева, который сидел на
диване и листал извлеченное из архива дело об убийстве
матери Гольцера.
Размышления о Науме Гольцере оттесняли на второй
план навязчивую мысль Струнова, что убийство мог совершить
Иванов. Он еще не вывел никаких новых гипотез, пока что
анализировал, искал, изучал, взвешивал мелкие крупицы
фактов, обдумывал отдельные, большей частью
разрозненные, штрихи и детали. Мысль его перебил
неожиданный вопрос Андрея:
– Ты видел труп матери Гольцера?
Он спросил это, не поднимая головы и не отрывая глаз от
папки с материалами и документами следственного дела.
Струнов не сразу понял смысл вопроса и ответил не по
существу:
– Дело вел Юлий Иващенко...
– Это я вижу, - перебил Андрей.
– Но лично ты был на
квартире убитой? Вот фотография трупа, заключение
медэксперта. Смерть наступила от удара в сердце острым
колющим предметом.
– Шило, длинное тонкое шило, сделанное из стального
прута велосипедной спицы, - подсказал Струнов. - Помнишь
студента Маклярского, убившего водителя такси?
– Смерть Сони Суровцевой тоже наступила от удара в
сердце острым колющим предметом, - подняв на Струнова
загадочно-удивленный взгляд, сказал Андрей. - Точно, как
матери Гольцера, удар прямо в сердце - и мгновенная смерть.
Потом уже был распорот живот, инсценировано зверство и
садизм. А? Ты ничего здесь не видишь?
Андрей продолжал смотреть на своего коллегу взглядом
человека, открывшего новую планету.
– Почерк! Идентичность почерка! - с нескрываемым
удивлением воскликнул Струнов. Над округлившимися глазами
его затрепетали бесцветные ресницы, а на лбу еще гуще
выступил пот. Он достал платок и вытер лицо.
– Конечно, это еще не значит, что и Гольцер и Суровцеву
убил один и тот же человек, - так же раздумчиво и с
преднамеренным хладнокровием заключил Андрей и после
некоторой паузы заметил: - Хотя совпадение слишком
настораживающее. Тем более что и в том и в другом
один и тот же человек, Наум Гольцер, был так или иначе
связан с убитой.
Струнов молчал. Он не принадлежал к числу
быстровоспламеняющихся натур. Он умел вовремя погасить в
себе самую первую, "стихийную", вспышку и подавить эмоции
холодным рассудком. Он снова сосредоточился и стал
спокойно анализировать то, что для Андрея казалось почти
несомненным. Связь Гольцера с Суровцевой? Факт этот еще
не установлен, пока лишь есть предположение, что
полученный от Шахмагоновой рецепт на морфий Гольцер
передал Суровцевой. Далее, Струнов знаком с делом о до сих
пор не раскрытом убийстве матери Гольцера, и он не может
допустить мысли, что такое зверское, чудовищное
преступление в отношении своей матери мог совершить ее
сын, цивилизованный человек с высшим образованием,
рожденный и воспитанный в самом гуманистическом
обществе. Такое не укладывалось в сознании. Вместе с тем
любая, даже самая фантастическая, маловероятная версия
требует изучения, тщательного исследования. И было бы
неверным вообще отмахнуться от выдвинутой Андреем
версии.
Телефонный звонок. Начальник уголовного розыска,
возвратясь от комиссара, снова пригласил к себе Струнова,
подробно рассказал о встрече с Гольцером у комиссара
Тихонова. Струнов доложил о своих новых предположениях.
Внимательно выслушав его, полковник сказал с особым
воодушевлением и убежденностью:
– Мы на верном пути, Юрий Анатольевич.
В глазах полковника Струнов поймал хорошо знакомый
ему блеск, радостное возбуждение, которое всегда говорило об
уверенности начальника МУРа в успехе операции.
– Постарайтесь побыстрей точно установить: был ли
связан Гольцер с Суровцевой.
Эти слова начальника Струнов воспринял как приказ.
Они совпадали с его собственным решением.
В тот же день из продолжительной беседы Ясенева с
Сониной подругой Лилей стало известно, что Суровцева
встречалась с каким-то Наумом (Лиля не видела в глаза этого
человека, говорила со слов самой Сони) и что якобы этот Наум
подарил Соне позолоченные часы. Вечером Струнов доложил
об этом начальнику уголовного розыска. Казалось бы,
незначительный факт, а очень обрадовал полковника. Он
тотчас распорядился установить за Гольцером непрерывное
наблюдение, а сам вместе со Струновым и Ясеневым занялся