Любовь и предательство
Шрифт:
Однако ее вопрос так и остался без ответа.
— Я привезла с собой несколько летних форменных рубашек, собиралась спороть нашивки и носить их дома. Может, подойдут вместе с джинсами?
— Ну, конечно. И хорошо бы тебе откопать в чулане свою старую соломенную шляпу. Солнце в этом году более свирепое, чем всегда.
Тейлор и сама уже об этом подумала сегодня утром, когда они с Кайлом оказались на границе штатов. Весь мир толковал об уменьшении
— Пойду наверх, разыщу одну. Потом соображу какой-нибудь ленч, а после того, как поедим, снова вернусь в город, чтобы пообщаться с жителями.
— Занимайся своими делами и не беспокойся о нас. У нас есть цыплята и картофельный салат. Я попросил Лолу приготовить все к вашему приезду.
Его внимание оказалось приятным сюрпризом, так же как и весть о том, что он продолжает встречаться с владелицей кафе Лолой Лэнгтри.
— Спасибо. Я боялась, что мне придется долго внушать тебе, прежде чем ты поймешь, что я не намерена играть здесь роль суперженщины. Мне с трудом удалось приучить к этой мысли Кайла. Для тебя понадобится серьезный пятилетний план.
— Хочешь, чтобы я по-настоящему поразил тебя? Я попросил родственника Лолы перенести мои вещи вниз, в старую спальню, так что мне не придется карабкаться по этой чертовой лестнице, а у вас будет больше места и некоторая уединенность.
Хотя подобное перемещение было удобно и для него, тем не менее Тейлор тронуло такое внимание. Но не менее интересным было повторное упоминание Лолы Лэнгтри.
— Почему ты до сих пор не женился на ней, папа? Вы с ней вместе уже... сколько времени? Прошло уже лет десять с тех пор, как умер ее муж.
— Благодарю покорно. Мне и так хорошо. Если ты еще сама не заметила, могу сообщить тебе, что у нас, Беннингов, всегда неблагополучно на любовном фронте. Посмотри, как все сложилось у нас с твоей матерью. Затем вы с Хью. А о тебе и Джиме даже говорить не хочется.
Тейлор поморщилась. Она уже давно покончила с воспоминаниями о матери, честолюбивой и неугомонной женщине, оставившей их, когда Тейлор была совсем малышкой. В последний раз она слышала о матери, когда приехала в Детройт и мечтала о встрече с ней. Найти ее оказалось нетрудно — Рут Грейс Тейлор и не пыталась скрываться. Ставшая к тому времени всесильным коммерческим дельцом в Нью-Йорке, она не проявила никакого интереса к дочери. И вежливо, но твердо дала это понять во время телефонного разговора.
Что касается Джима Патрика, то
— Кстати, отец, давай поговорим о Джиме Патрике.
Он отмахнулся:
— Что ты можешь сказать об этом ничтожестве? Парень, который не дает собственному сыну своего имени...
— В этом нет вины Джима. Я сама приняла решение, что Кайл будет носить мое имя.
— Конечно. Потому что Патрик — двуличный ничтожный человечишка, изменник.
— Нет. Потому что он влюбился. И то действительно была любовь, а не притворство, каковым являлся наш брак.
Отец явно не мог найти слов.
— Да, конечно... может, вы, как говорится, поставили телегу впереди лошади и были вынуждены пожениться, но это не оправдывает его.
— Папа, — Тейлор склонилась к нему, желая заставить его выслушать и понять, — я уже была в положении, когда познакомилась с Джимом.
Это побудило его на какое-то время замолчать. Она видела, как он начал подсчеты и пришел к неприятному для себя выводу.
Она была так осторожна, так напугана и так ловко заметала следы, что ей удалось скрыть правду от отца. Но теперь, когда она снова здесь, правда непременно всплывет, и Тейлор решила, что отец должен услышать истину из ее уст, пока не узнал о ней каким-нибудь менее деликатным образом.
— Погоди минуту... вы познакомились в тот день, когда ты приехала в Детройт и поселилась со своей школьной подругой Алли.
— Да, это так. Я чуть не попала под машину, и Джим буквально вытащил меня из-под колес. Одно за другим и...
Отец поднял руку.
— Не рассказывай мне подробностей.
— Я и не собираюсь.
— Но ты уже была беременна, когда приехала в Детройт?
Она кивнула.
— Хью? Кайл — сын Хью!
— Шшш, — прошептала она в ответ на его оскорбленный выкрик и встревоженно посмотрела в сторону лестницы. — Кайлу придется сказать тоже, но не таким образом.
Отец не слушал. С побледневшим лицом он смотрел на нее так свирепо, будто она только что призналась в краже ядерной боеголовки, которую спрятала в их гараже.
— Почему ты не сказала мне? Неужели я не имел права узнать? Ты лгала! Ты солгала, когда я спросил, были ли вы... ну, ты знаешь.
— Знаю. И ты, папа, если уж по правде, тоже знал. Ну а остальное тебе незачем было знать. А то ты сразу же сообщил бы ему.