Любовь и война Майкла Фрейзера. Книга 2. Сад земных наслаждений.
Шрифт:
– Неужели, тетя, вы успели их рассмотреть, - хихикнула Фира, распахивая дверцы буфета и выставляя на стол чайные чашки,- и не забыли свои очки дома?
В свете лампы под широким, аляповато украшенным красными розами шелковым абажуром довольно странно смотрелся прекрасного качества фарфоровый сервиз, расписанный диковинными птицами.
– Я вас умоляю! Девочка, твоей тете достаточно одного взгляда на вещь, чтобы точно сказать - откуда она и сколько стоит!
Она вперила по прокурорски пронзительный взгляд в гостя, но в
– Вы, молодой человек, случайно не еврей?
Как не хотелось Фрейзеру сделать приятное хозяйке дома, это был не тот случай!
– Мне очень жаль, но, увы!
Луиза Соломоновна разочарованно вздохнула:
– Это не вам "увы", молодой человек, это нам "увы"! Уж если и иметь кучу неприятностей, приглашая в дом иностранца, то пусть он таки хотя бы будет евреем!
Майкл растерянно захлопал ресницами, соображая - чего от него хотят? Может, это намек на завершение визита? Но появившаяся из кухни с кипящим чайником Фира только рассмеялась в ответ на сожаления хозяйки дома:
– Тетя, дорогая, ты же знала, что товарищ Фрейзер не еврей, так зачем же эти вздохи?
Дама трагично хмыкнула:
– Мне подали надежду французские чулки! Только еврей сможет достать такую дорогую вещь среди льдов и снегов Заполярья!
Майкл решил немного пошутить, чтобы поднять ей настроение.
– Американец то же!
Но Луиза Соломоновна в ответ только пренебрежительно отмахнулась.
– Даже изгнанные из Иерусалима две тысячи лет назад евреи, и то могут точно указать, где их прародина! А что это за нация - "американцы"? Капелька голландцев, кучка ирландцев, немножко англичан и итальянцев, и весь этот Вавилон ещё и приправлен нашими одесскими евреями!
– Америка - наш общий дом!
– покладисто согласился Фрейзер.
Его забавлял и тон беседы, и сама дама.
– Если в доме топчется такая бездна пришлого народа, он становится похож на дешёвую ночлежку! Так и сказал мой отец своему двоюродному брату Мойше, когда тот таки надумал эмигрировать в Америку. "Даже в такой стране, как США не могут абсолютно все быть богатыми,- сказал он ему,- и никто не потеснится из любезности, чтобы подпустить к кормушке каких-то пришлых евреев! А бедным можно прожить и в Одессе, не тратясь на билет на пароход!"
– И, - поинтересовался Майкл,- что сталось с вашим дядей?
Луиза Соломоновна, прежде чем ответить, не спеша разлила в чашки чай.
– Чтоб я так жила! Упрямый, как пьяный биндюжник, дядя Мойша таки помахал Одессе ручкой, и теперь торгует бакалеей где-то в Нью-Йорке. А вот мой мудрый отец был убит во время петлюровского погрома в Киеве.
Она тяжело вздохнула, очевидно, припомнив родителя.
– Вы бывали в Нью-Йорке, молодой человек?
– Бывал! Но обычно я не посещаю улиц, где живут эмигранты.
Дама хмуро фыркнула:
– Даже олени на вашем свитере и то гордо ревут, что куплены не на Привозе!
– Вы, как и все коммунисты не любите богатых людей?
– полюбопытствовал Майкл.
– Я вас умоляю! У русских есть пословица "бедность не порок", так вот я вам заявляю, что и богатство считать пороком могут только завистливые голодранцы! Впрочем, тех, у кого много денег не любит никто! Зарубите себе это на носу!
– Тетя,- мягко укорила родственницу Фира,- товарищ Фрейзер воюет за нашу страну. Он не может быть империалистом!
– Империалистом - нет! А человеком, умеющим хорошо пожить - таки да! Чем вы занимались до войны, молодой человек?
– Работал на фирме, выпускающей электротехническое оборудование.
– И вам таки хорошо платили?
– На жизнь хватало!
– Вот видишь, тетя,- горячо отреагировала на его ответы Фира,- товарищ Фрейзер вовсе не мироед!
Луиза Соломоновна достала из потертой лакированной шкатулки длинный мундштук из слоновой кости и вполне предсказуемо вставила в него "Беломорканал", по всей видимости, фамильную слабость женщин этой семьи.
– Мироедом был твой бестолковый дед!
– с сердцем заявила она.- Он и ему подобные норовят скушать гораздо больше, чем могут переварить, а потом ещё удивляются, что их несварение желудка у всей страны вызывает отрыжку! Шел бы лучше в раввины, чем в вожди, глядишь, до Бога бы докричался быстрее, чем до своих товарищей по партии!
Не совсем понимая, что дама имеет в виду, Майкл сосредоточился на вполне съедобном чае с вареньем. И Фира, бросив на тетку сердитый взгляд, составила ему компанию.
– А что?
– неожиданно мирно предложила хозяйка дома, докурив папиросу.
– Не сыграть ли нам в лото, молодежь?
И перед несколько опешившим от такого поворота дела Майклом оказался видавший виды платяной мешочек с деревянными бочонками.
За этим немудрящим развлечением маленькая компания засиделась далеко за полночь. Разговаривали обо всем и ни о чем - Майкл рассказывал о правилах игры в гольф, Луиза Соломоновна радовала слух остроумными анекдотами об одесских евреях, а Фира цитировала наизусть "Фауста" Гете под язвительные комментарии тетушки. За окном бушевала полярная вьюга, но здесь, в красном плюшевом царстве было на редкость тепло и уютно.
– Куда вы пойдете?!
– наконец, откровенно зевнула хозяйка.
– Комендантский час...
– У меня пропуск!
– Воспользуетесь им в другой раз! Я вам вот тут постелю, на диванчике?
– Да мне все равно. Как вам будет удобно!
И, конечно же, не успел Майкл ещё как следует устроиться на импровизированной постели, когда к нему под бок скользнула Фира.
– А твоя тетя знает, что я женат?
– только и спросил он, теснясь под одеялом.
– Тетя знает, что Англия отсюда далеко! Нереально далеко!