Любовь на грани смерти

Гойгель Юлия

— Я не могу, Хайдар. Не сегодня.

Мужчина не настаивает. Обнимает меня, и я льну к его телу, греюсь его теплом, наполняюсь его силой. Он засыпает первым, а я долго вожу пальцами по его груди. Там, внутри, наполняется тёмной лавой огромный вулкан. Если кто-нибудь сделает неверный шаг, вулкан взорвётся, испепелив незадачливого путника. Я знаю. Я тоже не раз обжигалась лавой из этого вулкана.

И это происходит. Только сначала мне становится смешно. Дарья не раз рассказывала мне истории, когда две жены одного мужа соперничали между собой за его

внимание, делая друг другу пакости. На самом деле у многих мужчин всего одна жена. Выкуп за другую далеко не все могут себе позволить. Что говорить о третьей.

Чаще всего несколько жён имеют состоятельные люди, внимание к которым со стороны и так повышено. И каждый происходящий в такой семье казус утрируется и обрастает ещё более смешными подробностями.

Собираясь на ужин, Алия обнаружила пропажу любимого браслета. Одного из самых дорогих. Искать пропажу прибежали хозяйки дома. Перевернув всю комнату невестки, дамы пришли ко мне. Как бы не совсем ко мне, ведь в комнатах и шкафах были не только мои вещи, но и вещи Хайдара.

— Они специально это сделали, — зашептала мне в плечо Дарья. — Чтобы выставить тебя воровкой перед женихом. Скорее всего, попросили кого-то из младших детей спрятать браслет в твоих вещах.

Впоследствии так и оказалось. Но в данную минуту мне стало совсем не смешно, когда тяжёлую и дорогую вещь нашли в брюках Хайдара. Ребёнок просто не дотянулся до верхних полок шкафа и положил на нижнюю.

Прижав к себе девочку, я смотрела, как возмущаются моим поступком женщины. Четыре сороки ещё больше загалдели, когда в спальню вошёл Шир-Диль. Но отец отступил, когда в комнату влетел разъярённый сын.

Конечно, Хайдар ни на минуту не поверил в глупую клевету. Но то, что посторонние вошли в нашу спальню и трогали наши вещи… Здесь у мужчины был особый пунктик.

В коттедже к его одежде, которая всегда находилась в идеальном состоянии в гардеробе, могла прикоснуться лишь домоправительница Алла Адамовна. В рабочем кабинете, особенно стола, не касался никто.

Несчастный браслет, теперь находившийся в руке Алии, вывел мужчину из себя окончательно.

Выхватив из рук жены украшение, он заехал им в стену, а девушку стал трясти за плечи, что-то крича на своём языке.

— Спрашивает, кто додумался это сделать, — стала переводить мне девочка. — Дальше я не совсем понимаю. Он говорит Алии, что та воспользовалась его добротой и жалостью к себе, его хорошим отношением. Если ей захотелось посмотреть на него другого, пусть смотрит.

Уложенные в причёску, длинные и густые волосы Алии, при тряске, рассыпались по плечам. Мужчина намотал их на свой кулак, вынудив жену упасть на колени и схватил первый попавшийся длинный кинжал, висящий на стене. Подобное оружие очень любят и ценят в этой стране. На вилле им увешаны стены едва не в каждой комнате.

Три курицы, подсказавшие молодой девочке, как опорочить меня в глазах нашего общего мужчины, теперь жались друг к другу. Хайдар замахнулся, собираясь отрезать волосы жене у самого затылка. Девушка заверещала.

Я

бросилась к супругам, надеясь отвлечь мужчину.

Обрубленные у корней волосы отрастут нескоро. Для Алии это будет сильным стрессом и обидой. Да и сам Хайдар пожалеет о собственном поступке, когда схлынут эмоции. Это я знала из собственного опыта. Подняла руку, чтобы перехватить его. Но мужчина, ослеплённый яростью, этого не увидел. Острый кинжал с тонким лезвием резанул не по волосам, а по моей руке.

В последнее мгновение мужчине удалось уменьшить силу нажатия, но от пореза это не спасло. Тонкая яркая полоса мгновенно проявилась на моей руке почти от локтя до запястья. Порез был не глубоким, но длинным, около десяти сантиметров. По моей светлой коже тут же потёк ручеек крови, пачкая ткань платья.

Громко заплакала испугавшаяся вида крови Дарья. А я смотрела на свою перепачканную кровью руку, не чувствуя ни привычного головокружения, ни тошноты.

«Клин клином вышибают», — любил говорить Хайдар. И часто применял на практике. Сработало. Он всё же оказался прав.

— Ничего, Лиз, ничего не бойся, — прибежавший Сарбаз посадил меня на ковёр. — Вены не задеты. Подними руку, вот так. Умница. Хайдар, я стяну края, а ты надави вот здесь пальцами и подержи. Так кровь быстрее остановиться.

Мужчина тоже сел на ковёр за моей спиной, одной рукой привлекая к себе, второй зажимая края пореза, как показал Стас.

— Сарбаз, может, лучше врача вызвать? — уточнил он.

— Нет. Кровь сейчас остановится, а швы здесь не нужны. Сейчас я принесу аптечку. Обработаем, смажем мазью и прихватим специальной фиксирующей повязкой, затем забинтуем. Думаю, что шрама не останется. Главное, пока не заживёт, руку не тревожить, чтобы края не расходились.

— Вон, — рыкнул Хайдар на остальных по-русски. Чертыхнулся, но переводить не стал. За него это сделал отец. Шир-Диль вышел последним, прикрыв дверь.

— Дарья, иди сюда, — позвала я испуганную девочку.

Та тут же прижалась к моим ногам, опасливо посматривая на мою руку:

— Тебе больно, Лиза?

— Нет, немного щиплет, — попробовала я успокоить малышку. — Сможешь сложить вещи обратно в шкаф?

Девочка опасливо глянула на мужчину, понимая, что требуется и его согласие. Тот кивнул. Когда ребёнок занялся работой и отошёл от нас, Хайдар крепче прижал меня к себе.

— Лиз…

— Сама виновата. Не стоило лезть. Можешь ремнём отлупить, я заслужила.

Он лишь вздохнул.

— Пойду, принесу нам ужин. Давай снимем это платье и наденем что-то более удобное.

Так как дело близилось к вечеру, самой удобной оказалась ночная рубашка.

Вернулся Сарбаз с аптечкой. Обтерев испачканную кровью руку и плечо куском бинта, мужчина наложил обещанную повязку. Болеть совсем перестало.

— Через несколько часов бинт лучше расслабить, — посоветовал Горыныч. — Чтобы не нарушить кровообращение. Утром сменим повязку и снова зафиксируем.

Он ушёл, уведя с собой Дарью, а другой мужчина собрался идти за ужином.