Любовь не по правилам

Гонкур Галина

Интересно, такой набор недостатков у жены — не готовит, детей не хочет, да и вообще, к женским обязанностям достаточно халатно относится. Зато кино смотрит и мнение о нём имеет. Подозреваю, правда, не своё мнение, рассуждала про услышанное Маша. Наверное, на очередных курсах услышала или духовный учитель рассказал. Вообще, интересно, не напрягает ли это мужика. Не хочется ли ему кого-то попроще, поудобнее заполучить. Хотя вроде нет, не напрягает и расставаться с Катей он не собирается.

Я человек сухой, практический, лишенный иллюзий. Так, наверное, у всех хирургов с областью чувств обстоит, не встречал я среди нас романтиков-идеалистов.

Так что не могу сказать, что я прямо вот жить без Кати не смогу. Смогу, конечно. В нашем браке, мне кажется, вообще больше рационального, чем эмоционального. В том смысле, что я, например, женился с холодной головой, и подумав предварительно как следует.

Катя — красивая молодая девушка, здоровая, из хорошей семьи. С образованием, без дурных наклонностей — пить-курить, там, дурные компании, ничего такого. Старается расти и развивается. Были бы у меня силы после работы на болтовню светскую, мне бы даже было о чем с ней поговорить. Да, родители недовольны, что русская, но это пережить можно, не 19 век. Кроме национальности, им не к чему придраться. Мне с ней приятно где-то появиться, на нее мужики оборачиваются, а мне приятно, не скрою. Да и в интимной жизни у нас с ней всё отлично, это тоже важно. Извините за подробности.

Что касается быта, я готов пока потерпеть. Молодая она еще. Ей надо подрасти, повзрослеть. Тогда и уюта захочется, и детей. Не смотрите, что ей уже 28 лет. Она, по сути, не старше 15–16 лет, если по психологическому возрасту говорить. Это понимать и учитывать надо. Да и вообще, не главное это всё. Что главное? Работа, Маша, работа главное. Для мужика — особенно.

Извините, пора мне. Я же дежурю сегодня, много дел. Надеюсь, удалось помочь и вам всё понятно про нашу семью объяснить. До свидания!

Маша позвонила Илье, сказала, что закончила. Он сказал, что ему нужно еще минут 15–20, чтобы закончить. Маша решила забрать недопитую колу и подождать Илью в парке. Может быть, там ей полегчает. Она убрала в сумку диктофон и направилась к выходу.

Когда она уже была на ступеньках, у нее зазвонил телефон. Она засуетилась — банка с колой, сумка, замок которой некстати заел, мешали ей быстро извлечь смартфон. Маше отойти бы в сторону со ступенек, но она про это не подумала. И тут ей прямо в спину влетел какой-то парень, быстро спускавшийся по ступенькам прямо за ней. От резкого толчка она не удержалась на ногах и покатилась вниз по длинным и довольно крутым ступеням.

— Девушка, простите! Как вы? Я нечаянно! Давайте я помогу вам встать! — лицо молодого человека она видела будто сквозь туман. Очень болели нога и живот.

Он поднял Машу и дотащил до ближайшей лавочки. Маша была очень испугана: нога практически не слушалась ее, живот, кажется, собирался вот-вот лопнуть. Парень встревоженно посмотрел ей в лицо и сказал:

— Подождите, я сейчас сбегаю за врачами! Господи, слава богу, что все это случилось рядом с больницей! Потерпите, я сейчас вернусь.

Его спина в оранжевой майке и сухой хруст кроссовок по галечной дорожке — это было последнее, что видела Маша, прежде, чем потеряла сознание.

* * *

Маша бежала по какому-то коридору. Каждые примерно десять метров на стене была прикреплена лампочка с защитной сеткой. Лампочки были выкрашены красной краской и тревожно мигали. Звука почему-то не было совсем. Под ногами были темные, маслянистые лужи, Маша бежала

прямо по ним, брызги летели в разные стороны: на джинсы, на стены, на руки. Коридор то и дело поворачивал из стороны в сторону, каждый следующий его отрезок был похож на предыдущий как две капли воды. Так что совершенно было непонятно куда Маша бежит и как далеко ей ещё бежать. Вообще ничего не было понятно.

Всё-таки кажется, что это сон. Или что-то в этом роде. Бежать она начала как только уснула на операционном столе. Анестезиолог попросил ее начать обратный отсчет, она сбилась на цифре «семь» и сразу побежала. Вернее, она, заснув, будто впрыгнула в уже бегущее свое тело. Интересно, это вообще нормально? Надо было врача все-таки расспросить, что и как тут должно быть.

Иногда она слышала за спиною скрип. Это открывались старые металлические двери в стенах коридора, мимо которых он пробегала. Судя по звуку, открывались, но не закрывались. Наверное, оттуда кто-то выглядывал и смотрел ей вслед. Но она бежала и не оборачивалась — откуда-то она совершенно точно знала, что этого делать нельзя, иначе невозможно будет вернуться.

Она выскочила из подземного коридора. Какой-то разрушенный город, там тоже синеватая ночь, кучи обломков, мусора, ветер несёт бумажки, тряпки, какие-то нитки. Ниток отчего-то особенно много. Все они спутаны в рыхлые клубки, и то и дело попадаются под ноги, путаются, мешают пройти. Маша по-прежнему спешит, роется то в одной, то в другой мусорной куче, вместе с тощими, облезлыми местными собаками, которые почему-то совершенно не обращают на нее внимания.

Абсолютно непонятно что она ищет. Но внутри есть точная уверенность, что когда она это найдет — сразу поймет, что это оно и есть. Поэтому надо успокоиться и искать. И спешить. Непонятно почему и зачем, но совершенно точно это очень нужно. Времени очень мало!

Вдруг одна из собак что-то выхватывает из кучи мусора, цепляет зубами и пытается убежать. Она уже почти совсем соскочила с кучи, но ее догоняет другая собака, прыгает первой прямо на холку. Завязывается отчаянная драка. Рык, визг, в стороны летят пыль и песок, мелкий гравий, мусор. Маша подбирается поближе к дерущимся. Ей обязательно нужно забрать то, что у первой собаки в зубах. Именно это она и искала в этой куче. Что-то темное, сморщенное, мягкое.

Наконец, вторая собака заваливает первую и начинает её душить. Ноша вываливается из сведенной судорогой пасти и катится вниз, по куче мусора, цепляясь за торчащие обломки и то и дело меняя направление движения. Другие собаки тоже кидаются к выпавшей вещи. Маша понимает, что они подберутся к ней быстрее, у неё не получается достаточно быстро бежать. И тогда она пытается использовать свой единственный шанс: она с разбегу прыгает и накрывает цель всем телом. Лицо зарывается в мусор. Нечем дышать. Все тело болит. Ни руки, ни ноги не слушаются. Победа?

— Маша, Маша, — голос звучал металлически, гулко, с ревербирацией. — Маша, вы меня слышите? Дайте знать, если вы меня слышите.

Дать знать это, конечно, хорошо. Но как? Все тело сковано бессилием, ноги как чугунные столбы, руки… А где у меня руки? Перед глазами какая-то густо-синяя пелена. Во рту что-то ужасно мешает, он не закрывается. А где собаки?

Сознание постепенно возвращается, пелена перед глазами расходится. Так, наводим фокус. Какой-то мужчина. Хирургическая форма. О, так это Марат!