Любовь не терпит отлагательств

Никитина Светлана Валерьевна

– Не бойся, - я присела подле нее, пытаясь утихомирить перепуганного ребенка. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Я развяжу тебя. Не кричи.

Я сняла с ее рта некогда белую, а нынче темно-серую, возможно, в уличной грязи, тряпку.

– Ты кто такая? Как ты тут очутилась?

Девочка лихорадочно дышала, преисполненная чистого страха, но пролепетала:

– Таня.

– А я Ира, - следовало установить контакт. – Что случилось?

– А вы не с ним?

– С кем?

– С этим… Щуплым.

– С каким щуплым? Это кто?

– Его

так похитители называли. Имени я не знаю.

– Тебя похитили? – похолодела я.

– Да. Какие-то люди. На цыган похожи.

– Мужчины?

– Там в сообщниках и мужчины, и женщины! – частила девочка громким шепотом.

– Давай все по порядку. Как ты ЗДЕСЬ оказалась?

– Помогите! Надо бежать, пока он не вернулся!

– Кто?

– Дядька этот! Он меня отвезет на пароход и продаст в рабство! – заплакала Таня.

– Что?! Тебя привезли сюда на машине?

– Да.

– Когда?!

– Сегодня утром.

– Машина какая?!

– Я не знаю…

– Какого цвета?

– Не помню… - проклацала Таня зубами. – Кажется, красная…

У меня сердце оборвалось. Неужели… Нет, нет. Но неужели… Нет!

Неужели Глеб?!

Я с трудом освободила Танины руки от туго затянутых веревок и помогла ей подняться.

– Пойдем. Выберемся, а уж потом все объяснишь.

Мы направились к двери, которая вдруг, к нашему обоюдному ужасу, сама открылась, и на пороге возник Глеб с картонной упаковкой в руках, в которой были четыре банки пива.

Девочка, которую я держала за руку, издала такой вопль ужаса, что едва не оглушила меня на одно ухо. В ее крике было столько животного страха, что ее паника передалась и мне.

На лице Глеба промелькнул тоже настоящий испуг, и оно лишилось всяких красок.

Я еще до конца не верила, что он причастен к похищению ребенка, и ждала, пожалуй, его удивленного восклицания: «Что здесь происходит? Кто эта девочка?»

Но он не выказал ни малейшего изумления при виде ее. Его испуг был вызван исключительно моим появлением.

Таня металась и пыталась вырваться, и я поняла, что это единственный способ, ведь Глеб преградил нам выход.

– Беги! – я толкнула Таню в сторону второй комнаты, а сама рванула на кухню.

Растерявшийся Глеб погнался все-таки за мной.

Он быстро схватил меня и развернул к себе лицом:

– Ты какого хрена здесь делаешь?!

– К тебе приехала… - пролепетала я, дрожа, как осиновый лист. – В гости… хотела сделать сюрприз…

– Идиотка! Какого хрена?! Кто тебя звал? – он встряхивал меня за плечи снова и снова. – Что ты наделала?! Дура!

Я краем глаза заметила промелькнувшую девичью фигурку у выхода, но и Глеб ее заметил. Он бросился за ней.

– Нет! Стой! – я ухватила его за руки, но он резким движением нанес мне удар, попав ребром ладони мне в горло.

Я упала на спину и сильно закашлялась. Кашляя и задыхаясь, я поднялась, схватила с плиты большую чугунную сковородку и побежала на улицу за ними.

Я увидела Таню, бегущую

по главной дачной аллее, а Глеб был еще только у калитки, за которой стояла его красная машина. Мне удалось его настичь. Я замахнулась на него сковородкой, но он перехватил мою руку, больно вывернув ее на излом. Я вскрикнула от боли и из последних сил ударила его каблуком туфли в ногу. Шпилька впилась ему в кроссовок. Глеб взвыл и схватился за ступню. Я не стала подбирать сковородку, а подняла из травы упавшие ключи от машины.

Вскочила на водительское сиденье, и рванула машину с места. Глеб сам научил меня на ней ездить, и я делала большие успехи. Но кто знал, что мои навыки пригодятся в такой ситуации?..

Я быстро нагнала Таню, притормозила и открыла пассажирскую дверцу. Испуганная и запыхавшаяся девочка запрыгнула в салон. В зеркале заднего вида я заметила бегущего за нами Глеба, но нажав на педаль газа, увидела, что он безнадежно отстал.

Остановились мы только в городе.

– Рассказывай, - велела я, повернувшись всем корпусом к Тане. – Когда, как тебя похитили, кто и зачем? Я хочу тебе помочь. Я тебе не враг, Таня.

– Я это уже поняла, – всхлипнул вконец напуганный ребенок. – Я все расскажу.

Таня – девочка из неполной семьи. А кто, как не сироты или полу-сироты попадают под риск быть похищенными? Живут они вдвоем с мамой на зарплату продавца. Не нищие, конечно, но и шиковать не приходится.

Мама задержалась вчера на работе, делала в магазине переучет. Воспользовавшись отсутствием родительницы, Таня допоздна засиделась за компьютерными играми в гостях у подружки. Когда дети спохватились, на улице уже давно стемнело. Таня побежала домой, надеясь, что мама еще не вернулась и не заметила пропажи дочери. Но в темном безлюдном переулке, у мусорных баков, ее схватили двое мужчин и затащили в машину.

Провонявшая дешевым бензином, куревом и потом немытых мужиков «пятерка» доплюхала до какого-то дома на окраине, в частном секторе. Таню выволокли из машины, зашвырнули, словно собачонку в пустую комнату с одним засаленным матрасом, украшенным застарелыми пятнами, и заперли на ночь. На окнах стояли решетки. Лампочки в комнате со старыми обоями тоже не было.

Дверь открылась лишь один раз. Какая-то крайне неприветливая женщина, не старая, поставила в углу ведро и заставила Таню выпить какую-то таблетку.

До утра перепуганная девочка не спала, сидела на вонючем матрасе, обхватив руками тощие коленки. Очень рано, почти на рассвете, она подслушала разговор мужчины и женщины, из которого она поняла, что совсем скоро за ней приедет какой-то Щуплый и заберет ее с собой, чтобы переправить… в Турцию. Таня в ужасе снова заплакала.

Скоро пришла та же женщина, закутанная в черные одежды и платок, наполовину скрывавший смуглое лицо, и снова заставила оплеухами выпить таблетку. Затем дала в миске какое-то варево, напоминавшее суп на бульоне из половых тряпок. Но голодный ребенок все же выхлебал почти всю неаппетитную жижу.