Любовь не терпит отлагательств

Никитина Светлана Валерьевна

Ждать пришлось не так долго. Дверь снова открылась, и женщина схватила Таню за плечо жилистой рукой и потащила к выходу. Мужчина, молодой, возникший в дверях, связал ее, завязал ей рот и глаза. Потом подхватил на руки и бросил в машину – на этот раз, судя по запаху, чистую, а кроме того, заднее сиденье, на котором лежала связанная Таня, было прикрыто плотной клеенкой, чтобы пленница никак его не испачкала.

Щуплый, как называли его похитители, привез Таню в какое-то место. Перенес в маленькую комнатушку, в которой снял с ее глаз повязку. Заставил выпить все такую же таблетку,

снова завязал ей рот воняющей мазутом тряпкой и оставил девочку одну. Лампочка была подключена к датчику движения, поэтому Тане приходилось постоянно двигаться, чтобы она вспыхивала снова и снова. Осмотревшись, она поняла, что находится в кладовой, но кроме банок и пакетов с сыпучими крупами там ничего не было. Ни единой железяки, которая могла бы помочь развязать затекшие руки.

Спустя какое то время, Щуплый открыл дверь, дал ей очередную таблетку и снова закрыл.

На этот раз Таня почувствовала легкое приятное головокружение, какую-то беспричинную радость и полное безразличие к происходящему. Заглянувший в кладовку Щуплый убедился, что клиент достиг кондиции и скормил ей «Твикс», дав запить водой. Ничего вкуснее Таня ни разу в жизни не ела! По крайней мере, так ей казалось на тот момент.

Апатия достигла своего пика, и Таня даже решилась спросить:

– А когда вы меня собираетесь везти в Турцию?

Щуплый немного опешил, но ответил:

– Вечером пароход. Ешь молча.

– А еще «Твикс» можно?

– Я че тебя тут откармливать буду?! – обозлился он. – Мне надо только, чтоб ты с голоду не сдохла и поездку перенесла!

– А что я буду делать в Турции?

– Тебе все покажут и расскажут. Как раз заработаешь там и накупишь себе «Твиксов». Хоть ящиками! – заржал «тюремщик» и снова оставил ее одну, не забыв завязать ей рот.

Я сидела, словно меня обухом шарахнули по голове. Я не могла поверить в то, что все это – о Глебе. Это было настолько же невероятно, насколько и очевидно.

Так вот, в чем заключается его таинственная работа! Так вот, куда он срочно срывается в любое время суток! Так вот, почему он пропадает целыми днями на даче! Какой, к черту, огород! Там он прячет похищенных девочек, прежде, чем отправить их в плавание!

– Пошли!

Я вышла из машины, оставив ее у автовокзала, и мы с девочкой направились через дорогу на автобусную остановку.

Мы добрались до дома Тани.

– Ты ступай, - сказала я ей, проведя ребенка до квартиры. – Вот мой номер телефона. Надеюсь, тебя больше не тронут. Но если что – сразу звони. Я тебя не брошу. А теперь иди к матери. Она уже с ума сходит. Расскажи ей все. Пусть она заявит в милицию. Тогда тебя точно оставят в покое. И не бойся, я всегда на связи. Я буду свидетельствовать против них…

Я замолчала. В горле застрял ком. Как я смогу давать показания против Глеба? Нет, не смогу…

А оставить преступников на свободе? Немыслимо!

Голову наполнили противоречивые мысли, но предаться им в полной мере я не успела. Внезапно дверь квартиры распахнулась, и перед нами предстала заплаканная, какая-то помятая, женщина в байковом халате.

– Мам!

– Танюша! Доченька, ты где была?

Они бросились

в объятия друг друга.

Пришлось мне войти и повторить все свои заверения ей, а также выслушать ее причитания о том, как она была напугана, а в милиции – естественно – не взяли ее заявление о пропаже четырнадцатилетней девочки.

Я настояла на том, чтобы она заявила на злоумышленников немедленно, дабы обезопасить себя от их мести и уберечь других людей.

Совершенно разбитая, я поехала домой.

Что делать? Как это отразится на мне? Что сейчас с Глебом? Что он делает? Будет ли он мстить мне? Какие проблемы теперь ждут его? Надеюсь, ему ничего не сделают его же сообщники за то, что он упустил девчонку…

Глава 9.

Я вышла из маршрутки на ватных ногах и поплелась вглубь двора, к своему дому. Но еще издали я увидела толпу у своего подъезда. Обогнув последний угол, я увидела соседей, зевак, две пожарные машины, и с трудом решилась поднять глаза вверх. Предчувствие не обмануло меня. Огонь так и полыхал из окон на четвертом этаже. Из окон моей квартиры.

– О Господи! – простонала я. – Что случилось?!

Я бросилась к соседу с первого этажа – всегда доброжелательному и приветливому дядечке, с которым всякий раз здоровалась, сталкиваясь у подъезда.

– Ой, дочка! – запричитал он. – Бабахнула твоя квартира! Газ, поди, оставила?

– Газ?

– Ну да. Взорвалась – аж такая волна по району прокатилась – не дай Бог! Я на улице был, у гаражей, - ткнул он пальцем в сторону видневшихся неподалеку одноэтажных строений. – Чинил свою ласточку.

Ласточкой он называл свою белую «Волгу».

– А оно ка-ак громыхнет! Я аж-но упал наземь. Так откинуло меня! Сигнализация у машин ка-ак завоет! Стекла во всех домах задребезжали.

Мне стало очень жарко, в глазах стало темно. Я едва устояла на ногах.

– Вот, пожарники, иди, спроси, чего да как. Хотя, вряд ли что-то удастся спасти из такого пепелища…

– И давно взорвалось? – прошептала я в состоянии, близком к обмороку.

– Минут пятнадцать назад, милая.

По спине пробежало жуткое предчувствие еще только предстоящей беды. Я опасливо оглянулась по сторонам. Позади себя, метрах в тридцати, я увидела темно-вишневую «пятерку», за рулем которой сидел какой-то темноволосый патлатый мужик в темных очках. Дверь со стороны пассажира была открыта, и за ней стоял… Глеб.

Криво ухмыльнувшись, он показал мне свой мобильный и приложил его к уху. В моей сумочке зазвонил телефон.

– Алло.

– Куда дела девчонку? – услышала я в трубке его голос, одновременно читая эти слова по его губам.

– Она в безопасном месте.

– Будь повежливей, дорогая. У тебя минута на размышления: или отдаешь нам девку, или с тобой будет то же, что с твоей квартирой.

– Глеб, ты что…

– Говори по-хорошему, где малолетка. Поедешь с нами, выманишь ее, и мы тебя отпустим. Не делай глупостей, соглашайся.