Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма
Шрифт:
Трудно сказать, что же в действительности произошло потом. На девушку нашло какое-то затмение, она заснула у графини, и когда на следующее утро та привезла ее к замку, двери отчего дома захлопнулись перед ними. Граф Ратленд попался в западню, ловко расставленную мамашей фаворита.
Оскорбленный отец во всеуслышание заявил, что Бекингем и Кэтрин провели ночь вместе, назвал молодого человека совратителем, а дочь – обесчещенной девицей, которой нет более места под отчим кровом. Это наделало много шума при дворе и в Сити, и лишь личное вмешательство принца Уэльского позволило избежать дуэли. Понемногу шум утих, и настала пора трезво оценить ситуацию. Графиня Бекингем тайно восхваляла себя за сообразительность. Разгневанный же Ратленд
Граф Ратленд сочинил и отправил Бекингему весьма странное письмо, возможно, самое странное, которое зять когда-либо получал от тестя:
«Милорд!
Я признаю, что не совсем сообразовался с условиями этого дела, ибо разум мой всегда наставлял меня отвращать свою дочь от греха и, в глубине души, я убежден в ее грехе… Хотя она и не заслужила таких забот со стороны отца, которого она столь мало уважает, мой долг состоит в том, чтобы сохранить ее честь, даже ежели сие сопряжено с опасностью для моей жизни. И, поскольку мы уж завели речь о чести, простите меня за эти слова, что в сем нет моей вины…, но, если общество судачит о нас, то вина в этом ложится целиком на вашу светлость… В заключение вот мое решение: хотя совесть моя не удовлетворена, Кэтрин ваша, несите ответственность за нее. Я должен принять на себя свою ответственность и, полагаю, могу вооружиться терпением, а не гневом. Ваша светлость найдет меня столь же заботящимся о вашей чести, как я должен радеть о своей… Желаю вашей светлости столько же счастья с моей дочерью, сколько этого желает ваше сердце.
Тем временем Джордж, обеспокоенный дурным настроением короля, упал на колени перед ним, умоляя «дорогого папеньку» простить «его первое прегрешение», и, естественно, был прощен. Он с гордостью сообщил об этом Ратленду, не преминув уязвить его:
«…Не могу далее умолчать о том, сколь глубоко ранила меня жестокая манера, которую вы использовали в отношении меня и вашей дочери. Поскольку вы столь низко оценили мою дружбу и ее честь, я должен, в противоположность своему первоначальному решению, прекратить свое стремление к этому союзу, оставив вам выбор устроить вашу дочь по-иному, в соответствии с вашими пожеланиями. Кем бы ни оказался тот, кто получит шанс завоевать ее, я всегда буду утверждать, что ее честь не запятнало ничто, кроме ваших собственных уст…»
Далее ломать эту комедию не имело смысла, и, выставленные на всеобщее посмешище в роли обманутых ловкой сводней простаков, король и граф Ратленд были вынуждены скрепя сердце дать свое благословение на этот брак.
Было сочтено благоразумным не затевать роскошного празднества. 16 мая 1620 года вышеупомянутый преподобный Уильямс, за свои неоценимые труды получивший место декана Вестминстера, сочетал брачными узами маркиза Бекингема и леди Кэтрин Мэннерс. Новобрачному было 28 лет, его жене – 16. На церемонии присутствовали только король и ближайшие родственники жениха и невесты.
Невеста была недурна собой (ее можно было бы назвать красивой, кабы не длинный нос, который Ван Дейк слегка подправил своей волшебной кистью), мягкого нрава, являлась одной из самых богатых наследниц Англии, но навсегда осталась в плену чар, наложенных на нее любимым супругом. Обычно приводят выдержки из ее писем мужу:
«…Если
«…Да вдохнет в меня Господь достаточно признательности за дар, каковой он преподнес мне!…Я клянусь любым способом сделать себя достойной вас!..»
«…Не существовало доселе в мире ни одной женщины, которая любила бы мужчину так, как я люблю вас…»
Джордж, этот законченный эгоист, был тронут такой любовью и отвечал своей жене тем же. Безусловно, он не отказывался от мимолетных удовольствий, но, по крайней мере в течение первых пяти лет супружеской жизни он оправдывал слова Кэтрин: «Не существует в мире лучшего мужа, нежели вы!» Бекингем был настолько уверен в слепой преданности жены, что имел обыкновение рассказывать ей о своих похождениях. Как реагировала на это его супруга, видно из ее письма:
«…Вы на самом деле такой хороший муж, что один грех не превращает вас в великого виновника… Надеюсь, что Господь простит вас, и уверена, что вы не повторите сего».
Что совершенно точно – так не существовало и лучшего отца. Господь благословил эту счастливую чету пятью отпрысками: Мэри (1622), Жаклин (1623; получила это редкое имя в честь короля, ее крестного отца), Чарльз, граф Ковентри (1625), Джордж (1628) и Фрэнсис (родившийся уже после смерти отца в 1629 году). Жаклин и Чарльз умерли в младенчестве, Джордж появился на свет всего за несколько месяцев перед гибелью фаворита. Бекингем излил свою любовь прежде всего на Мэри, которую в семье нежно звали Молль.
Девочка унаследовала красоту и обаяние своего отца. Она с детства умела завоевывать благосклонность людей. Ей было всего четыре года, когда Джордж брал ее с собой на важные дипломатические совещания, зная, что эта малышка могла смягчить сердца самых несговорчивых его врагов.
Королю Иакову пошел шестой десяток, старик ослабел, стал слишком чувствителен и нуждался в ласке и заботе. Он был тронут семейным счастьем своего Стини, Кэтрин стала его любимой дочерью, Молль – внучкой. С годами привязанность короля только усиливалась. Прошло то время, когда он разделял со своим молодым фаворитом удовольствия охоты и ночных пирушек. Теперь Иаков наслаждался радостями чужого семейного очага.
«Дорогое сердце!
Благословенны, благословенны, будьте благословенны, мое нежное сердце и вся его семья, за прекрасную свору молодых псов, присланных мне…, и Господь да вознаградит моего главного конюшего за обеспечение меня такими красивыми и послушными лошадьми. Не забывай с осторожностью пребывать на свежем воздухе (Бекингем лишь недавно оправился от болезни) и, ради Бога и меня, держи в тепле голову и плечи… Люби меня все больше и больше. Господь благослови тебя, а также мою дорогую дочь и мою крестницу (Жаклин) для счастья твоего дорогого папочки.
Таких писем было множество, и супруги Бекингем иногда отвечали на них совместно. Порой леди Бекингем одна благодарила за присланные сливы, виноград, дичь, сласти и сообщала новости о Молль. Тут уместно упомянуть, что через непродолжительное время после свадьбы Кэтрин без особого шума вернулась в лоно католической церкви.
В некоторых письмах короля уже наблюдаются признаки того, что Иаков начинает довольно рано несколько выживать из ума. Примером этого является письмо, приведенное ниже, которое выставляет старика фигурой, достойной осмеяния; похоже, сам автор осознает это и просит получателя никому не показывать его.