Любовь по-испански
Шрифт:
Она смотрит в сторону измученным взглядом.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Пять месяцев — большой срок. Что, если ты
влюбишься в другую?
— Что, если ты влюбишься в кого-то другого?
— Не влюблюсь.
— Как я могу быть уверен? — спрашиваю я, отводя пристыженный взгляд. —
Обычно если женщина отвечает отказом на предложение мужчины, то это, как ты
говоришь, не сулит ничего хорошего в такой ситуации.
Она один раз качнула головой.
—
— Значит, мы не закончили.
— Мы никогда не заканчивали. — Вера кладет руку мне на сердце. — Не здесь.
Только потому что я сказала «нет»... Матео, ты знаешь, почему я так ответила. Это не
означает на самом деле то, что ты думаешь. Это больше «пока еще нет». Но... — она
отводит взгляд. — Именно из-за того, что я так ответила, боюсь, ты начнешь искать кого-
то другого. Кого-то, кто ответит положительно.
— Нет, — решительно отвечаю я.
— Как я могу знать? Как мы можем быть уверены?
Я кладу пальцы ей под подбородок и наклоняю лицо Веры к себе.
— Не стану. Посмотри на меня. Посмотри на меня, моя Эстрелла. Ты разве не
знаешь, что это значит? Ты — моя звезда. У скольких людей на Земле есть своя
собственная звезда? И светишь ты только для меня. Как может кто-то еще сравниться с
этим?
Я подтягиваюсь так, чтобы нависнуть над ней, и смотрю в ее полные тоски глаза.
Она хочет верить мне. Она должна поверить.
— Ты мое все, — уверяю ее, пока мои губы движутся по ней. — Я говорил это
раньше, буду говорить снова и так до самой моей смерти. Ты – моя звезда, мой свет, моя
любовь. И мне неважно, веришь ты в это или нет, потому что это правда, и она всегда
находит возможность быть выявленной.
Некоторое время она ничего не говорит, а затем отвечает в своей собственной
манере. Она целует меня с такой силой и жаром, достаточным, чтобы застать меня
врасплох. Ее страсть сосредоточена в её руках и наших устах, в жаре наших пальцев, крепко сжимающих друг друга.
И, когда я уже собираюсь прямо там раздеть её, она тихо шепчет хриплым голосом:
— Я люблю тебя.
И я понимаю, что это требует деликатности. Мы не должны действовать быстро и
неистово в нашу последнюю ночь. Все должно происходить медленно, томно, продолжительно. Это должно ощущаться так, будто ночь перетекает в день, а затем —
снова в ночь. Это должно длиться достаточно долго, чтобы оставить после себя миллион
воспоминаний.
Я встаю и подхватываю её на руки как какой-то герой. Только я не герой. Я просто
влюблённый мужчина.
Хотя в жизни никогда не было ничего более мужественного, чем любить кого-то.
Я
она лежит подо мной в ожидании. Я седлаю её, располагая свои ноги по обе стороны её
бёдер и тянусь, чтобы медленно как никогда стянуть с её плеч лямки платья и оставить на
них лёгкие поцелуи. На вкус она слаще вина, и я прокладываю дорожку языком на её
коже, ощущая, как просыпается её тело от моих прикосновений.
Она тянется к моей ширинке, но я мягко отталкиваю её.
— Медленно, медленно, — увещеваю девушку на испанском. — Мы занимаемся
любовью медленно, чтобы это продолжалось целую ночь.
Более того, это продлит нас.
Я спускаю верх её платья вниз, до самого живота, и её соски затвердевают под
тяжёлым взглядом моих голодных глаз. Я сразу же наклоняю голову и нежно лижу их, пока она не начинает стонать, выгибая спину. Она настолько совершенна, и то, как она
ощущается, её фигура, как её тело реагирует на каждое мое движение.
Я не могу поверить в то, что должен с этим попрощаться.
Понимание этого снова ударяет в меня, как толчок. Я зажмуриваю глаза и
отпускаю эту мысль. Я не могу об этом думать, не сейчас.
Вера проводит пальцами по моим волосам, медленно, придерживаясь
определенного ритма, действуя так, словно у нас есть все время мира.
Я терзаю её грудь, двигаясь от мягкой внешней части по округлости к соску и
назад, щёлкая по нему, словно пытаюсь насытиться самым изысканным десертом. Иногда
мне кажется, что она может достигнуть оргазма только от моего повышенного внимания к
её соскам и становится интересно, смог бы я сегодня подарить ей это. Это может быть
наш последний шанс; это может стать новым способом получить максимальную отдачу
друг от друга, может быть, станет для нас новым опытом.
То, как её пальцы впиваются мне в кожу головы, говорит о том, что она на взводе и
ничего не хочет больше моего языка между её ног, почувствовать меня внутри, приносящим ей облегчение. Она получит своё облегчение, более одного раза.
Я продолжаю ласкать ее грудь, прокладывая языком дорожку от основания по
налитым холмикам к вершине.
Я нежно прикусываю, посылая резкие волны боли, сочетая это с легкими ударами
моего языка, чередуя эти действия, пока она не начинает извиваться подо мной, мучительно нуждаясь в каждом действии больше или меньше.
— Матео, — стонет она, усиливая хватку своих пальцев, — войди в меня.