Любовь поры кровавых дождей
Шрифт:
Она долго смотрела на меня, словно никак не могла решить, согласиться на мое предложение или нет.
— Если вы в самом деле от всей души хотите этого, ничего не поделаешь, придется пойти, — сказала она наконец и еще раз внимательно посмотрела на меня.
Когда после однообразных фронтовых будней попадешь случайно на день-другой в тыл и там в мирной, спокойной обстановке проведешь вечер на спектакле или на концерте — получаешь такое удовольствие, такую бескрайнюю радость, что чувствуешь себя обновленным, помолодевшим, каким-то беззаботным мальчишкой.
Когда я стянул с себя шинель и сдал ее в гардероб, мне почудилось, что все это какой-то волшебный сон.
Небольшой, ярко освещенный зал показался мне сказочным дворцом. После самодельных чадящих коптилок, тускло озарявших наши землянки, электрический свет сам по себе производил впечатление чуда.
Непривычные ощущения и все мои мысли мгновенно отошли на второй план, как только я повернулся к Галине, чтобы помочь ей снять верхнюю одежду.
Оказалось, что она уже успела скинуть шубку и дожидалась меня, одетая в бархатное платье, облегающее ее ладную крепкую крупную фигуру. Блестящее черное платье с высоким белым воротничком и хорошо пригнанные сапожки на высоких каблуках подчеркивали красоту и стройность этой женщины.
Направляясь через фойе к зрительному залу, заметили, что почти все на нас смотрят. Мы были намного выше и крупнее всех окружающих и, видимо, поэтому привлекали к себе внимание. Это как-то сблизило нас.
Шел я рядом со своей спутницей, и голова у меня слегка кружилась, я чувствовал, что уже влюблен. Я слышал давно позабытый запах когда-то любимых духов «Красная Москва» — у Галины, по-видимому они сохранились с довоенных лет, — и мне вспомнилась былая мирная жизнь, я словно перенесся в то счастливое время…
Репертуар театра был бедноват. В этот вечер, бог весть в который раз, шла «Свадьба в Малиновке». Но зрители слушали и смотрели ее с величайшим удовольствием и от души хохотали над шутками Яшки-артиллериста.
— Посмотрите, что за смешные усы, совсем как у вас! — шепнула мне Галина.
В самом деле, лицо Яшки-артиллериста было украшено усами в точности такими же, как мои, — пушистыми, каштановыми, с длинными свисающими кончиками. Я заметил это уже давно, при первом его выходе.
— Усатый мужчина, по-моему, похож на кота. Я как посмотрю, мне сразу становится смешно.
— И когда на меня смотрите — тоже?
— Да, то же самое. Никак не пойму, зачем нужны усы? Это ведь атавизм! Вы сами себя уродуете. Будь на то моя воля, я всех заставила бы сбрить усы.
— И меня? — робко спросил я.
— Разумеется. Думаете, вас это не уродует?
— Ради вас я готов не только усов лишиться, но и голову обрить.
— Запомните! — погрозила она мне пальцем. — Ловлю вас на слове!
На мгновение я насторожился, подумал, не слишком ли много беру на себя. Но тут же это мимолетное чувство прошло. А в общем, я не обратил на этот разговор большого внимания.
После спектакля я проводил Галину домой.
Она предложила
Обрадованный, я поспешил принять приглашение.
Ее дверь оказалась рядом с той, обитой войлоком, в которую в прошлый раз мы вошли с Прокопенко.
Комната была маленькая, но чистая и уютно обставленная. Чувствовалось, что здесь живет человек аккуратный, любящий порядок.
Мы стали говорить о том о сем — беседовали допоздна.
Прощаясь, я с фронтовой смелостью обхватил ее одной рукой, хотел притянуть к себе, но, представьте себе, даже с места не сумел стронуть.
Я был изумлен. Ведь я могу одной рукой выжать трехпудовую гирю, да еще и поиграть ею, а эта красавица и не шелохнулась.
Я пустил в ход другую руку, с силой потянул Галину к себе, но она уперлась мне в грудь ладонями.
Нет, женщин с такой физической силой я еще никогда не встречал!
Я перешел в решительное наступление. Но когда натиск мой стал очень уж энергичным, она вдруг взмахнула руками и ударила меня ребрами ладоней чуть повыше локтей… Мышцы пронзила острая боль, руки опустились как подрубленные и повисли вдоль тела.
— Это джиу-джитсу, — сказала она с улыбкой, потом повернула меня к двери, легонько подтолкнула и, когда я очутился за порогом, добавила: — Теперь ступайте и впредь заранее интересуйтесь, с кем имеете дело.
— С кем?! — спросил я в изумлении.
— О Галине Чернышевой, чемпионке страны по метанию диска, слыхали?
Я покривил душой, сказал, что, конечно, слышал, хотя это и было неправдой.
— Ну так вот, я и есть эта Чернышева. — Она закрыла за мною дверь.
Два дня я колебался, никак не мог решить, искать новой встречи с ней или нет.
Не хватало смелости — очень уж посрамленным я чувствовал себя.
Но на третий день один непредвиденный случай неожиданно свел нас.
Утром, когда я проводил ученье с бойцами, мне позвонил дежурный: на позицию явились какие-то гражданские лица и спрашивали меня.
Один из желавших меня видеть оказался заместителем директора Ленинградского театра оперетты, другой, худой и долговязый, ведал в этом театре технической частью. Они попросили у меня помощи. Нужно было передвинуть для ремонта котел центрального отопления, а рабочих рук не хватало. Поблизости не было никакой другой воинской части, кроме нашей. Летчики оказать им помощь не могли. «Одна надежда на вас», — заключили мои посетители.
Ничего не поделаешь — обещал им помочь. Вечером, когда стемнело, когда, учитывая наше расположение, воздушных налетов можно было не опасаться, я подъехал с двумя десятками бойцов на машине к театру.
Оказалось, что котел центрального отопления театра получил повреждение. Городские власти были тут же. Мои ребята наполовину вытащили котел из гнезда, так что мастера могли подобраться к нему с любой стороны. Иначе пришлось бы разобрать заднюю стену котельной, что потребовало бы продолжительного времени и больших затрат.