Любовь - только слово
Шрифт:
— Кто? — спрашивает она прокуренным, сиплым голосом, но очень тихо, и смотрит на вымокший зеленый ландшафт субботнего вечера.
Я стою за спиной Верены очень близко и не решаюсь обнять ее.
— Шекспир, — отвечаю я. — Из «Бури». Это говорит Просперо. Знаешь, мы как раз читаем Шекспира, по-английски. Учитель английского — славный малый. Молодой. Ослепительно выглядит. Прекрасно одевается. Каждый день новый пиджак. С такими чудесными шейными платками из шелка. Ноа полагает, что он
— Так что там в «Буре»?
— «We are made out of such stuff as dreams, and our little life is rounded by a dream». Я прочел это. Вчера.
— Что это значит по-немецки?
— Как? А что же твои американские возлюбленные!
— Это подло!
— Нет, Верена, нет!
— Тогда скажи мне, что это значит по-немецки, — говорит она и смотрит вверх, на дождь, и вниз, на ребенка, играющего среди цветов с собакой: — Честно говоря, я все-таки плохо знаю английский.
— Это значит, — говорю я, — примерно следующее: «Мы созданы из той же материи, что и сны, и наша маленькая жизнь наполнена снами».
— Красиво.
— Да, не правда ли?
— Мне следовало иметь больше америкашек. Тогда сегодня бы я лучше знала английский. После Третьей мировой я так и поступлю. Если только останусь жива.
— После Третьей мировой ты будешь моей женой, — возражаю я, — если только мы оба останемся живы.
Теперь она оборачивается и смотрит на меня, а у меня по спине бегут мурашки по спине. Я еще никогда себя так не чувствовал от взгляда женщины. No, no, this must be love… [32]
32
Нет, нет, это должна быть любовь… (англ.).
— А наша маленькая жизнь будет наполнена снами?
— Да, — говорю я.
Дождь шелестит в осенней листве. Дождь идет, идет тихо, возвращайся домой, пастушка…
— У тебя есть мужество?
— Для чего?
— Я спрашиваю, есть ли у тебя мужество?
— У меня? — отвечаю я. — Ты же знаешь, я прирожденный трус.
— Хватит молоть чушь, — говорит она, и ее глаза начинают светиться, а узкое лицо становится еще уже. — Я сказала ему.
— Кому?
— Мужу.
— Что?
— Что встретила тебя. С другими ребятами. Совершенно случайно. Прозвучало твое имя. И я задумалась: «Мансфельд? Мансфельд?» И заговорила с тобой. И это оказался ты! Сын его старинного делового партнера!
— Верена!
—
— Ты сошла с ума!
— Конечно! Об этом мы постоянно и говорим! Я хочу тебя чаще видеть! Дольше! Не только тайком! Не только в этой башне! Ты уже задумывался о том, что будет, когда скоро наступит зима?
— Продолжай.
— Что мне тебе сказать? В этой жизни вечно случается неожиданное! Мой муж был поражен! Он сказал, мне следует позвонить тебе в интернат и спросить, не хочешь ли ты прийти к нам в гости, завтра, на ужин.
— Уже завтра?
— Да, поэтому я и спрашиваю, есть ли у тебя мужество.
— Думаю, есть.
— Я рассудила, если ты разок придешь к нам, то сможешь приходить всегда. И во Франкфурте. Мы скоро уезжаем отсюда.
— Всю прошлую ночь я боялся этого.
— Кем ты хочешь стать, Оливер?
Я не отвечаю, потому что стыжусь.
— Ты еще не знаешь?
— Знаю.
— Тогда скажи мне.
— Звучит глупо.
— Скажи!
— Писателем.
— И потому ты стыдишься?
— Это трудно. Может быть, я никогда им не стану. И вообще…
— Ты уже что-нибудь написал?
— Смехотворные любовные истории, для девочек. А больше ничего.
— Так напиши нашу историю!
— Нашу историю?
— Историю о нас двоих! Как мы познакомились. Что уже произошло. И что…
Она запнулась. И я спросил:
— Ты хотела сказать: «И что еще произойдет»?
Она кивает и смотрит на дождь.
— Хорошо, — отвечаю я. — Я попробую. Я дам тебе все прочесть. И если будет плохо, ты мне скажешь, да?
— Да. И если мне что-то особенно понравится, я тебе тоже скажу.
— Пожалуйста.
— Оливер…
— Да?
— Энрико тоже придет завтра вечером. Он вернулся из Рима. Мой муж его пригласил. У тебя хватит мужества?
— Что значит «мужества»? Возможно, Энрико будет еще менее приятно снова увидеться со мной, чем мне опять его встретить! Но что будет дальше?
— Ты доверяешь мне?
— Конечно, нет, — говорю я. — Чепуха. Конечно, я доверяю тебе, Верена.
— Тогда дай мне еще немного времени. И когда сегодня в одиннадцать ты выйдешь на балкон, то кое-что увидишь.
— Ты упражнялась?
— Да, — ответила она. — Теперь я почти достигла совершенства. У тебя есть смокинг?
— И очень элегантный!
— Тогда надень его завтра вечером. А тебе вообще можно уйти?
— Надо спросить шефа. Но наверняка можно. Вы ведь такие знатные люди. Несомненно, это возымело бы действие, позвони твой муж в интернат и скажи, что он меня приглашает. Иначе шеф будет до конца считать, что я иду не к вам, а во Фридхайм в «Какаду».